А.Астахов

RPG: ЯДЕРНЫЙ АНГЕЛ

Посвящается М.Ф.

ВНИМАНИЕ! Все события, изображенные в настоящей книге, являются вымышленными. Любое сходство с реально существующими людьми, персонажами, компьютерными играми и технологиями, случайно и не является скрытой или явной рекламой.

Глава первая: Кубикулум Магисториум

Эту миссию я проваливал на любом уровне сложности

Теперь, кажется, все. Самое сложное уж точно позади.

Тяжелая металлическая дверь имела на удивление простой замок. Никаких магических наворотов, чуть ли не замочек на почтовом ящике. Я вскрыл его за пару секунд, и мы очутились в коридоре, ведущем к биохранилищу.

- Леха! - предостерегающе крикнул Тога. - Впереди!

Из темноты раздалось угрожающее рыканье. Прямо к нам направлялись два людомеда. Я еще во внешнем кольце заметил, что людомеды, охраняющие Кубикулум Магисториум, гораздо крупнее и темнее своих общевойсковых собратьев. Так и хотелось их назвать людогризли.

- Хаар! - рявкнул людомед, занося для удара свой хейхен. - Стоять и сдаваться! Иначе умирать!

- Умирать? - ответил я. - Да как два байта переслать!

И кинулся на мутанта. Второго зверолюда отвлек Тога - несколько разрядов шокера немного дезориентировали охранника. Людомед отбил мой удар и сам атаковал меня рубящим ударом сверху, но я парировал его атаку, хотя при этом едва не лишился руки. Удар твари был такой силы, что кинжал переломился у самой рукояти. Понимая, что Тога долго не удержит второго охранника, я с воплем кинулся на мутанта и засыпал его ударами. Клинки звенели, людомед рычал и сверкал глазами, я вопил - короче, было весело. На мое счастье, боевые людомеды Империи хоть и невероятно сильны и живучи, но неуклюжи. Так что после слегка затянувшегося обмена ударами мне удалось нырнуть под вражеский клинок и в ответном выпаде подсечь чудищу ногу. Аргентальный клинок легко прорезал кожаные поножи охранника, людомед заревел от боли и попятился назад. Я тем временем напал с фланга на вторую тварь, которую Тога очень своевременно ткнул шокером прямо в правую руку, парализовав ее. Я рубанул катаной людомеда за ухо, да так, что кость громко хрястнула, а потом, избавившись от угрозы с фланга, занялся первым охранником, который теперь, с раненой ногой, не представлял такой уж большой проблемы для меня. Через пару секунд с людомедом было покончено: перешагнув через трупы, мы побежали по коридору к выходу в лабораторный сектор. Здесь Тога попросил пять минут передышки на то, чтобы перезарядить исмэн, питающий его электрошокер.

Я смотрел, как мой казанский друг насыщает своей биоэнергией кристалл в древке посоха и думал о том, что уж очень удачно у нас пока все получается. Начать с того, что я на удивление быстро сумел уговорить Барнабо раздобыть нам план Кубикулум Магисториум. Мне даже удалось выяснить, где именно Мастер держит Марику - в так называемой зоне "Х", или штрафной зоне, куда помещали наиболее опасных или непокорных проминжей. Буквально перед самым началом нашей операции я получил через Барнабо новое письмо от Марики: моя милая вампиресса сообщала мне, что любит меня еще сильнее прежнего и ждет не дождется, когда мы наконец-то встретимся. Это письмо стало последней каплей, и я торжественно пообещал Тоге, что разнесу всю Империю по кирпичику, но вызволю Марику из неволи.

- Твою бы сексуальную энергию, да сублимировать! - ответил мне на это Тога.

Четыре дня спустя мы были в окрестностях Бевелона, столицы Империи и очень скоро добрались до Кубикулум Магисториум. Имперские маги отгрохали себе серьезную цитадель - больше всего Кубикулум Магисториум напоминал три огромных каменных кольца, вписанных одно в другое и связанных между собой бесчисленным количеством аркбутанов, крытых переходов и галерей, мостов и подземных туннелей. Однако охраны оказалось на удивление немного: в первом кольце, куда мы прошли совершенно свободно - Тога, как-никак, являлся имперским магом-механиком! - нам лишь дважды повстречались патрули людомедов, которые не обратили на нас никакого внимания. Проблемы начались во втором кольце, когда какие-то молодые импозантные маги попытались у нас выяснить, куда и зачем мы топаем. Естественно, мы начали выкручиваться, и маги тут же кликнули охрану. Тогда пришлось прорываться с боем. Прикончив любопытных магов и трех людомедов, мы прорвались по крытой галерее на третий уровень Магисториума.

Тут пошел самый интересный расклад. Во-первых, переходы третьего уровня были буквально начинены заковыристыми ловушками. Если бы не Тога, я бы ни за что не прошел дальше. Наш гений-самоучка расшифровывал имперские ловушки, как шарады из дешевых газет. Мы обезвредили, наверное, с десяток ловушек, но потом чуть не провалились в какую-то бездонную яму, которая в одно мгновение возникла у нас на пути. Дальше Тога при помощи маленького зеркальца обманул хитроумную оптическую систему, запиравшую дверь в исследовательский сектор - я так и не врубился, как он это проделал. За открывшейся дверью нас встретил уже знакомый мне по Колошарам полосатый инфернатус, голодный и ужасно недружелюбный. Совместными усилиями мы загнали тварюгу в угол, и я достал его удачным колющим ударом. Между тем охрана Магисториума уже расчухала, что происходит, и заблокировала выходы к лабораториями. Тога снова показал чудеса изобретательности: у него в загашнике нашелся запасной алдерский исмэн, и эта штуковина оказалась универсальным ключом, отпирающим магические двери. Про последнюю дверь я уже сказал. И вот нам остался последний рывок - добраться до зоны "Х".

Пока Тога заряжал шокер, я осмотрел лезвие катаны. Все-таки катана - это не шпага, она не рассчитана на фехтование. Читал я где-то, что у самураев любое столкновение клинков в бою считалось проявлением неуклюжести, мол, мечи при этом портились. Но я зря волновался. Ни одной щербинки, оружие даже не затупилось, хотя мне пришлось не раз и не два отбивать удары эльфийского хейхена из легированной стали. Покойный рыцарь Такео сделал мне отличный подарок, я теперь по гроб жизни должен ставить ему поминальные свечки.

- Готово! - выдохнул Тога. - Можем идти.

За дверью в лабораторный сектор оказался еще один длинный и широкий коридор с боковыми дверями. Я на ходу читал таблички на дверях: "Хранилище органов", "Хранилище резервных биоматериалов", "Клонированные сегменты", "Аниматорная камера", "Картотека", "Банк образцов". Прям тебе настоящий медицинский центр. В конце коридора мы уперлись в роскошную двустворчатую дверь с сияющей табличкой "Симпозион". Она оказалась незапертой.

Мать твою тру-ля-ля! Нас, кажется, уже ждут. То-то я удивлялся, что все так легко получается...

- Добро пожаловать! - Мастер смотрел на нас с торжеством. - Прими мои поздравления, Леша, ты на редкость упорный парень.

Я беспомощно смотрел по сторонам. Таинственный Симпозион оказался большим амфитеатром, который теперь был полон людомедов. У меня волосы на голове зашевелились - Мастер нагнал сюда целую армию. Сам же Мастер-Артур, облаченный в черные нордические доспехи, стоял рядом с трибуной в центре зала. Я его едва узнал. В первую нашу встречу в Саграморе Мастер выглядел как пожилой мужчина. Когда мы с ним встречались в Инферно, он показался мне человеком чуть за тридцать. Теперь же Мастер казался моим ровесником. Он что, молодеет по ходу дела? Может, стоило бы подождать еще немного, и наш Темный Мессия начал бы писаться в пеленки...

- Пришел за Марикой? - спросил Мастер. - Знаешь, меня тронула твоя любовь. И я даже могу позволить тебе увидеться с девчонкой. Но сначала хочу поговорить с тобой.

- Полагаешь, есть тема для разговора? - Я оглядел ряды людомедов, оцепивших зал.

- У нас с тобой всегда есть тема для разговора. Для начала хочу сказать тебе, что ты предатель. Ты не выполнил наш договор.

- Мы ни о чем не договаривались.

- Ошибаешься. Ты обещал добыть мне реликвии Заламана.

- Я их добыл. И еще раскрыл тебе планы Риската внедрить своего агента в Орморк.

- Это верно. Но амулет Венсана Уйе ты подменил. Решил помухлевать, да?

- Слушай, Артур, все уже кончилось. Все реликвии нашлись, роза Дарса активирована, продолжение истории на подходе. Ты по-прежнему главный шаман в этом стойбище, тебе не грозит возвращение в наш мир, и никто не собирается колотить тебя по репе твоим же бубном. Отпусти Марику.

- Э, нет, ты неправ! - засмеялся Мастер. - Все только начинается. Ты, сам того не понимая, запустил новый виток истории.

- Поясни, я что-то не догоняю.

- Хорошо, я попытаюсь. Времени у нас мало, так что буду краток. Итак, я действительно разыскивал реликвии Демиурга. И Рискат их разыскивал. Цель у нас была одна - тот, кто получал все реликвии, сам становился Демиургом и мог влиять на судьбы мира. Создать свою реальность. До поры до времени все шло по плану. Я знал, что реликвии вели в Орморк, к древнему алдерскому порталу, созданному непревзойденным магом Л`Лархаэном. И догадывался, что случится, если открыть этот портал, активировать последнюю связанную с первоначальной историей мира реликвию - рубиновую розу Дарса, геральдический знак царицы Нуир-Эгатэ, супруги Заламана и матери Меаль. Это была точка невозвращения, тот момент, до которого дошла фантазия Демиурга. Дальше историю этого мира можно было продолжать как угодно.

- Ага, и стать Демиургом?

- Именно так. За дверью, которую активировала роза Дарса, находился нуль-портал. Начало и конец мироздания. Библию помнишь: "Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною". Книга Бытие, глава первая, стих второй.

- Ну да, а ты дух Божий, что носился над водой, верно?

- Дух Божий есть олицетворение любого Демиурга. Нуль-портал являлся точкой создания нового мира. Л`Лархаэн создал это магическое чудо для того, чтобы реализовать эльфийские пророчества, связанные с Меаль, последней царевной алдеров. Ты же знаешь, что Рискат превратил эту бедную девочку в куклу, и последняя надежда для эльфов была потеряна. Л`Лархаэн решил изменить существующую реальность очень простым способом - создав новую. Для этого надо было войти в нуль-портал и изменить судьбу Меаль. Тогда бы реальность в целом изменилась. Поскольку Л`Лархаэн не успел этого совершить, а портал был все-таки создан, шанс изменить реальность по своему вкусу был у каждого, кому повезло бы добраться до нижних залов Орморка и розы Дарса и разгадать принцип действия эльфийской Машины Реальности. - Мастер помолчал. - В итоге таким везунчиком стал хорошо нам обоим знакомый идиот, который вошел в портал и внес изменения в реальность, но не созданную Демиургом, а создавшую Демиурга. Почувствуйте разницу, как говорит реклама.

- Выбирай выражения, Артур, а то я не посмотрю на твоих зверей и...

- Извини. Скажем так - ты поступил, как идиот. Не разобрался, что к чему, не задумался о последствиях. Так или иначе, ты запустил механизм создания новой реальности, которая не соответствует моим планам. И мне пришлось вносить свои коррективы.

- Воевать, так?

- У меня нет другого выхода. Я не могу допустить того, чтобы эльфийские пророчества сбылись.

- Почему? Тебе-то какое дело до эльфов?

- Потому что в этом случае история прежнего Демиурга будет окончательно дописана до конца. Будет начало и конец.

- И что же в этом плохого?

- И ты, и я оказались в этом мире только потому, что Демиург не успел закончить свой замысел. Это привело к искажению реальности. Ты не хуже меня знаешь, почему это случилось. Если этот мир не получит нового Демиурга, если мы примем окончание исходной истории, мы перестанем быть частью этого мира и вернемся в наш. Тебя этот вариант должен устраивать, а меня - ни в коем случае.

- Так, - пробормотал я. - Значит, есть кто-то, пытающийся сделать все возможное для завершения истории Данилы Савичева?

- Это ты и есть, придурок! Но я знаю наверняка, что за тобой скрывается еще кто-то. Тот, кто пытается использовать тебя. Каждый из игроков пытается создать свое окончание игры. Только ты еще не определился, играешь потому что играешь. Носишься по этому миру, машешь своей катаной, трахаешь девок и влипаешь в разные неприятности. Попусту тратишь силы и ничего путного не совершаешь, хотя мог бы. Вот почему я хочу, чтобы ты мне помог. Ты можешь остановить войну. Не будет жертв, разрушений, малые королевства Севера сохранят свою девственную независимость от Империи. Больше того, сбудутся пророчества эльфов, их обетованное царство возникнет на карте этого мира. Но, чтобы это случилось, мне нужна Меаль. Царевна-кукла, дочь Нуир-Эгатэ и Заламана.

- И зачем это она тебе понадобилась?

- Неужели непонятно? Я найду способ снять с нее чары Риската и женюсь на ней. Стану наследником древнего Алдера и окончательно свяжу себя с этим миром. И вот тогда-то все встанет на свои места. История прежнего Демиурга будет закончена, начнется эра нового Демиурга, а ты благополучно вернешься в свой любимый Питер.

- Ты забываешь одну вещь, Артур. Ты Темный Мессия. Ты ведь так себя позиционируешь?

- Тебя это не должно волновать. И вообще, какое тебе дело до этого мира? У тебя есть будущее в твоем мире. А у меня его нет. Дай мне шанс. Помоги мне, или мы окончательно станем врагами.

- Отпусти Марику, а там будем разговаривать.

- Нет, - категорически ответил Мастер. - Пока Марика у меня, ты не будешь делать глупостей. Ты непредсказуем, Леша. Я не люблю непредсказуемости.

- Ну, тогда вот тебе! - Я показал Мастеру вытянутый средний палец. - Или я получаю Марику целой и невредимой, или ты идешь на... последний уровень своего Инферно.

- Знаешь, Осташов, я все время удивляюсь сам себе - и какого хрена я с тобой церемонюсь? Убить тебя было бы очень легко. Вот сейчас щелкну пальцами, и мои людомеды превратят тебя и твоего приятеля в начинку для шаурмы. - Мастер поднял руку и улыбнулся. - Но я не знаю твоей истинной роли и, честно говоря, опасаюсь, что твоя смерть - или, напротив, твое присутствие в этом мире, - могут создать мне проблемы в будущем. Поэтому я дам тебе еще один шанс. Посмотрим, сумеешь ли ты им воспользоваться.

Мастер прочел какое-то заклинание. Полыхнул зеленоватый слепящий свет, раздался удар, будто где-то рядом взорвали мощную бомбу, и я увидел, как сразу в четырех концах зала открылись сияющие порталы перехода.

- Слушай внимательно, Леша, - заговорил Мастер, - я открыл четыре портала, из которых один ведет в Инферно, другой в Орморк, третий откроет для вас выход в вашу реальность, а последний портал выведет вас в случайную реальность. Играем по-честному. Попадете в Инферно, становитесь моими рабами и служите мне до конца, пока я сам не освобожу вас. Окажетесь в Орморке - остаетесь в этой реальности и сможете еще раз обдумать мое предложение. Попадете домой - и ваши приключения в этом мире будут закончены навсегда. Что же до случайной реальности, я сам не могу сказать, что вас там ожидает. В любом случае, вы не будете путаться у меня под ногами. У тебя минута на размышление, Осташов. Через минуту я дам приказ людомедам атаковать вас.

- Что делать? - шепнул я Тоге.

- На этот раз, кажется, ты его разозлил по-настоящему, - ответил Тога. - Надо сматываться.

- Какой из порталов?

- Понятия не имею. А тебе какой нравится?

- Да мне один хрен, в какой лезть. - Я шепотом вызвал Консультанта. - Вы здесь?

- Опять пытаетесь решить трудную проблему? - равнодушным тоном осведомился мой невидимый ангел-хранитель. - Я бы рад вам помочь, но не знаю, как.

- У этих порталов есть какой-либо секрет?

- На мой взгляд, они совершенно одинаковы, - ответил Консультант после секундной паузы.

- Если мы попадем... не туда, куда нужно, вы сможете нас потом вернуть?

- Ничего не могу вам обещать.

- А как же 1944 год?

- Там был сбой. Здесь вы перемещаетесь между мирами, делая сознательный выбор.

- Короче, опять никакой помощи! - Я выругался. - Тога, лезем в портал справа.

- Как скажешь, - отозвался Тога.

- Время вышло! - сказал Мастер и махнул рукой. Людомеды с лязгом обнажили мечи.

Я видел лицо Мастера. Я видел его торжество. Ну, ничего, сволочь такая, я вернусь, и однажды мы поговорим с тобой по полной программе...

- Портал по центру! - сказал я Тоге. Не потому, что портал по центру был какой-то особенный. Просто он был ближайшим.

Тога кивнул, подбежал к порталу и исчез в жемчужном свечении. Я еще раз показал Мастеру "фак".

- До встречи, задница! - добавил я на прощание и ушел в портал.

Глава вторая. Город Зонненштадт

И сколько меня еще будут отправлять по

гиперссылке?

За время моих мотаний по Большой Ойкумене я уже было привык к тому, что частенько непонятным образом оказывался в совершенно неожиданных местах. Но сейчас, пройдя портал Кубикулум Магисториума, я вместо радости избавления от опасности ощутил настоящий шок.

Мы с Тогой стояли в чистом и местами заснеженном поле, под серым облачным небом: впереди красовался старый ржавый таблоид размером с киноэкран. С таблоида нам ухмылялась скверно намалеванная смазливая морда в веночке из лавров, а справа от нее шел текст на двух языках - немецком и русском:

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ЗОННЕНШТАДТ!

ВЫ НАХОДИТЕСЬ НА ТЕРРИТОРИИ,

ПОДКОНТРОЛЬНОЙ ПРАВИТЕЛЬСТВУ Л.И.С.А.

- И что это все значит? - Тога вопросительно на меня посмотрел.

- Не знаю, - я ощутил противную сухость во рту. - Но ничего хорошего во всем этом нет. Видишь, по-немецки написано? Это не наша Россия. Если только мы не в Калининградской области. Эвон, куда нас закинуло! Я нисколько не удивлюсь, если мы все-таки перепутали порталы.

- Неудивительно, - равнодушным тоном сказал Тога. - Там их было четыре. Вероятность выбрать верный портал составляла всего двадцать пять процентов.

- И мы снова попали черте куда, - резюмировал я и попытался вызвать Консультанта. Безрезультатно. Выругавшись, я подошел к таблоиду. Рядом с ним из земли торчал столбик с указательной стрелкой.

- Нам в ту сторону, - я поежился: поле продувалось холодным ветром, и он крепчал с каждой секундой. - Пошли, нечего тут стоять.

Итак, я снова столкнулся с совершенно непонятным поворотом событий. Самое скверное во всем этом то, что Мастер, кажется, опять меня переиграл. Я не освободил Марику. Нам каким-то чудом удалось свалить из Кубикулум Магисториум, но есть ли у меня повод для радости?

Скорее всего, нет.

Между тем мы вышли на дорогу. Собственно, дорогой назвать ЭТО язык не поворачивался - просто колея в степи, выпаханная колесами и полная жидкой ледяной грязи. Мы шли, шлепая по этой грязи, наматывая дистанцию, и хорошие мысли в голову не приходили.

Уж не знаю, о чем думал Тога, а я шел и каялся. Говорил себе, что я образцово-показательный идиот. Что сморозил страшную глупость, позволил Консультанту уговорить себя продолжать долбанный Главный Квест. И ничего не добился. Попытка освободить Марику провалилась, и мы с Тогой - вот уж перед кем я виноват по полной программе! - оказались непонятно где. Предчувствия у меня были самые нехорошие. А мои предчувствия меня редко обманывают...

- Мы промочим ноги и умрем, - мрачно сказал Тога, показывая мне свою ногу, обутую в промокший насквозь бархатный башмак. - Труба дело.

- Там впереди какие-то здания. Может, не все так плохо.

Я сам себя успокаивал. Впереди действительно появились здания, но выглядели они так, будто их лет триста не ремонтировали. Через четверть часа мы вышли к окраине города.

Впечатление было самое тягостное. Помню, однажды в детстве мне довелось побывать в военном городке, заброшенном в годы перестройки. Вот примерно то же самое было и тут. Такие места принято называть городами-призраками. Дома давно стояли необитаемыми. Без окон и дверей, обшарпанные, изъеденные непогодой, закопченные. Мертвые дома, короче. Пустынная грязная улица была завалена грудами мусора, кое-где громоздились ржавые остовы автомобилей, и единственными звуками, которые мы слышали, были завывание ветра и карканье ворон. Эдакий сюрный пейзажик.

- Веселенькое местечко, - пробормотал я, оглядываясь по сторонам. - Хиросима или Припять. Надеюсь, мы не нахватаемся рентгенов.

- Такое вполне возможно, - обрадовал меня Тога. - Ты вызывал Консультанта?

- Не приходит, сволочь. Если так, вывод простой - мы с тобой провалились в очередную параллельную реальность, не связанную с игровым миром Консультанта. Выбрали портал, ведущий в случайный мир. Это называется: здравствуй ж... Новый год! Сбылись твои кошмары, брат. Уж лучше в мезозой попасть.

- Везде хреново, - заметил Тога. - Но в мезозое хоть было тепло. Ноги мерзнут. Надо поискать, где согреться.

- У нас огнива нет.

- Маги меня научили заклинанию Огня. Найдем дров и разожжем костер, без проблем.

Идея была хороша, тем более, что я чувствовал себя, как курица в морозильнике. Ледяной ветер, гулявший по улице, совершенно не добавлял хороших мыслей. Меня знобило, хотелось есть и спать. Тога нырнул в подъезд одного из домов, и я поспешил за ним. Мы поднялись по лестнице на второй этаж, вошли в одну из квартир. Она была совершенно пуста - ни мебели, ни барахла, голые почерневшие от сырости и копоти стены, вместо полов ямы - кто-то выломал и унес половицы.

- Типовая хрущевка, - произнес я, оглядевшись. - Черт, не припомню я что-то в России города с названием Зонненштадт.

- А под Питером? У вас там Ораниенбаум есть, Петергоф, еще какие-то города с немецкими названиями.

- Зонненштадта точно нет. И потом, почему название было написано на двух языках? Есть в этом что-то странное.

- Ни одной деревяшки, - вздохнул Тога. - Пойдем, посмотрим в других квартирах.

Мы добросовестно обошли все квартиры в подъезде, но везде было одно и то же - полное запустение и отсутствие чего-либо ценного. Из домов уволокли решительно все. Дверей и тех не было. После получасовых поисков нам с Тогой удалось набрать с десяток обгоревших головешек и несколько листков из разодранных книг. Тога заявил, что этого пока достаточно.

Костер разгорелся быстро. Мы сидели у огня, грелись и сушились, и почти ничего не говорили друг другу. Наверное, мы были слишком подавлены случившимся, чтобы разговаривать.

- Это всего лишь окраина, - вдруг сказал Тога после затянувшейся паузы.

- Что?

- Говорю, это окраина города. Может, в центре кто-нибудь есть. Не может быть, чтобы здесь не было ни одного человека. Даже в Чернобыльской зоне люди живут.

- Точно, и мутанты тоже. Нарвемся на них, и - ага!

- У тебя меч есть, у меня шокер. Отобьемся.

- С каких пор ты стал оптимистом, брат?

- У нас в Казани все оптимисты, - ответил Тога и подбросил дров в костер.

Между тем, на улице поднялся ветер. Холод стал просто нестерпимым. Я попробовал отойти от костерка - и понял, что ночевку в этих руинах мы не переживем. Тем более что собранные по квартирам щепки и головешки мы почти сожгли. Я чувствовал, что потихоньку начинаю впадать в отчаяние.

- Надо идти, Тога, - сказал я - Здесь смерть.

- Пошли, - Тога с сожалением посмотрел на догорающий костер. - Башмаки у меня почти сухие.

Я покачал головой: за Тогой оставались мокрые следы. Надо спешить, иначе мы оба схватим воспаление легких. В нашем положении это почти что смертный приговор. Вряд ли в этом мире удастся найти хорошего врача и нужное количество гентамицина...

- Тсс!

- Ты что? - вздрогнул Тога.

- Слышишь?

Мы одновременно бросились к окну, выходившему во внутренний двор дома. Осторожно выглянули наружу. Во дворе был человек - очень странный, одетый во что-то грязно-серое и облезло-меховое, с обритой наголо головой. Неизвестный сидел к нам спиной и копался в куче обломков, оставшихся от детской беседки, гремя железками - этот шум я и услышал.

- Вот тебе и человек! - обрадовался я. - Сейчас разузнаем, что и как!

Я выскочил из квартиры, пронесся по лестнице вниз и выскочил во двор. Человек услышал меня, обернулся, и тут случилось то, чего я никак не ожидал.

- А-а-а-а! - завопил он, злобно оскалив от рождения нечищеные зубы. - Шуцман! Ща я тебе...

Меня даже не удивило, что неизвестный говорил по-русски и тираду свою приправил отлично выстроенным русским семиэтажным матом. Помню, меня гораздо больше удивило то, что странный парень выхватил из-за пазухи обрез и навел его прямо на меня.

Уж не знаю, хотел ли неизвестный меня просто попугать, или собирался стрелять на самом деле. Но подоспевший Тога успел ткнуть бомжа своим шокером. Раздался треск, парень отлетел прямо на кучу строительных обломков. Упал он очень неудачно - затылком на торчавшие из кучи арматурные прутья. Один из прутьев пробил его голову насквозь и вышел из левого глаза. Увидев это, мы с Тогой переглянулись и начали дружно блевать.

- Черт... - прохрипел Тога, когда приступ его отпустил. - Я... я не хотел!

- Поздно, батенька, расслабьтесь, - я глубоко вздохнул, пытаясь побороть новый накативший спазм. - Хорошее начало. Едва прибыли в этот мир и уже прикончили аборигена. Давай-ка осмотрим его, может, что найдем.

Стараясь не испачкать в крови руки, я осмотрел мертвеца - Тога так и не смог к нему прикоснуться. Парень оказался набит сюрпризами. На вид ему было лет двадцать-двадцать пять. На парне были штаны военного покроя с множеством карманов, тяжелые ботинки с высокими голенищами, засаленный серый свитер и грубая меховая куртка типа "Аляски". На тыльной стороне ладоней красовались цветные тату - голые девки, орлы и знак, похожий на розу ветров. Кроме обреза винтовки, причем немецкой, модели 98К, я нашел в его карманах шесть патронов к обрезу, выкидной нож, баночку с таблетками и начатый пакет кукурузных хлопьев. Но что меня реально удивило - так это устройство на левом запястье парня. Что-то вроде широкого браслета с прямоугольной панелью на внешней стороне. Я попытался снять браслет, но он был наглухо закрыт. Возясь с замком, я случайно нажал куда-то, металлический флип устройства откинулся с мелодичным щелчком - и я увидел самый настоящий мини-компьютер с дисплеем в крышке и с клавиатурой.

- Ух, ты! - воскликнул я. - Да тут высокие технологии рулят.

- Что? - Тога, забыв все сантименты и страх перед усопшими, бросился к мертвецу. - Дай посмотреть!

Я встал, отряхнул штаны и наблюдал, как Тога возится с устройством. Минуту спустя он посмотрел на меня изумленными глазами.

- Это микрокомпьютер! - пробормотал он. - Но я не могу войти в меню. Только персональные данные, но написано не по-нашему.

- Дай взгляну.

Я взял руку покойника, посмотрел на дисплей. Текст был на немецком языке и достаточно странный:

Имя: Суворов Вениамин

Дата рождения: 3 ноября 2014 года

Статус: свободный поселенец.

Категория: под наблюдением (нарушения списка Б)

Предупреждений: 2

Ношение личного оружия: запрещено всегда.

Идентификационный номер: р72772891

Проживание: Особый округ Остмарк, земля Восточная Ливония,

Зонненштадт, Хазенплатц, 3

- Странная штука, - я попытался снять устройство с руки мертвеца, но браслет был заблокирован намертво. - Сдается мне, эта вещица что-то вроде электронного паспорта.

- Попробуй открыть меню, - посоветовал Тога.

Я нажал кнопку пуска, но устройство только мигнуло и выдало опять же на чистейшем немецком языке следующую фразу:

Доступ к основному меню заблокирован паролем. Введите пароль.

- Ты можешь эту хреновину взломать? - спросил я Тогу.

- Если помучиться, то можно. Но я не могу снять ее с руки. Замок браслета с электронным блокиратором.

- Слушай, парень рылся в этой куче, - я показал на остатки беседки. - Может, там что-нибудь есть?

Мы в четыре руки начали разгребать обломки и выкопали здоровенный старый чемодан. У меня тряслись пальцы, когда я возился с замками. Наконец, чемодан открылся, и я почувствовал то, что должен чувствовать кладоискатель, которому посчастливилось найти сундук с сокровищами.

Чемодан был полон разного добра. Во-первых, пакет с лекарствами. Здесь было полно разной химии, и я быстро просек, что к чему.

- Эй, а он, похоже, наркотой приторговывал, - сказал я, показав на мертвеца. - Или сам катался по полной. Гляди, тут промедол, трамал, калипсол, эфедрин, таблетки кофеина. И все просроченные. А эти препараты я не знаю. По-немецки написано. Какой-то фенамил. Ого!

Под аккуратно уложенными в чемодан тряпками и обувью лежал самый настоящий ноутбук. Не "Эйсер", не "Тошиба", не "НР" - какой-то "Адлер". Никогда не слышал о ноутбуках фирмы "Адлер". Тога буквально вцепился в него мертвой хваткой. Я между тем разбирал остальное добро. Кроме наркоты, одежды и компа в чемодане лежали пять сухих армейских пайков в полиэтилене, пять пачек сигарет "Омега" - таких прежде я и не видывал, - какой-то прибор неизвестного мне назначения, коробка с аккумуляторами, завернутые в промасленную тряпку пистолетные патроны и три микрокомпьютера - братья-близнецы устройства на руке покойника.

- Что эта за штука, Тога? - я показал своему товарищу найденный в чемодане прибор.

- Штука? А, это дозиметр. На наш "Эксперт" смахивает.

- Значит, все-таки есть радиация? - Я заскрежетал зубами. - Ну, доберусь я до этого сучьего Консультанта...

- Нет радиации, - успокоил меня Тога, включив дозиметр. - Фон слегка повышенный, двадцать девять миллирентген в час, но это не страшно. Хорошая находка, полезная. Гляди, у счетчика особо чувствительный детектор, зараженные пятна можно определять на расстоянии.

- Что с ноутом?

- Работает! - вздохнул Тога, запустив ноутбук. - Любопытно, на рабочем столе только две папки, "Для Веника" и "E-Schau". Так, и на диске больше ничего. Сейчас откроем...

Я вздрогнул, когда услышал записанный в ноутбук голосовой трек. По-видимому, запись предназначалась владельцу тайника.

- Слышь, Веник, - говорил голос, - я у тебя в долгу, поэтому хочу тебе помочь. Долдон предупредил, что Айдар, сука продажная, узнал о ваших делах и стукнул нахттотерам. Ты знаешь, я корешей не бросаю, потому слушай сюда. Вместо платы за последнюю партию я тебе оставляю ноут, три чистых идентификатора и коды к ним - для тебя, Кирзы и Белки. В папке "E-Schau" код разблокировки твоего браслета. Ты знаешь, что делать. Мотайте из Солнечного, пока нахттотеры до вас не добрались. Доберутся, поздно будет, тогда и вам и мне кирдык. Быстрая смерть за кайф покажется. Встретимся в следующую пятницу на моей хазе в Логиново-3. Потом переправлю вас в столицу. Когда перепрошьешь идентификаторы, ноут и браслеты уничтожь, не жадничай. Действуй, братан. Учти, если шуцманы тебя заметут, вытаскивать тебя не буду - себе дороже. За манатки и припас потом сочтемся по совести.

- Ты что-нибудь понимаешь? - спросил я Тогу.

- Сейчас посмотрим дальше... Так, идентификаторы нужно прошить через радиомодуль. Ну-ка, надень один себе на руку.

- Зачем?

- Проверка теории. Надень, надень! Я так понимаю, тут у всех такие есть.

Я нацепил один из приборов себе на левое запястье. Тога между тем запустил считывание кодов. Прибор на моей руке пискнул, крышка откинулась, и по дисплею побежали строчки:

Имя: Задонский Алексей

Дата рождения: 23 мая 2013 года

Статус: натурализованный гражданин Рейха.

Категория: благонадежный, расовая категория "С"

Ношение личного оружия: без ограничений.

Идентификационный номер: р56683838

Проживание: Особый округ Остмарк, Адольфсбург, Химмельштрассе, 7

Странно, но и на этот раз текст в идентификаторе был на немецком языке. Прибор еще раз пискнул, дисплей на секунду погас, а потом появилось новое сообщение:

Ваши данные соответствуют данным особого архива "Ост-9".

- Так, все-таки Рейх! - процедил я сквозь зубы. - Ну, подкузьмил сука Мастер...

- Уф! - с облегчением вздохнул Тога. - Порядок. Я пробил тебя по базе данных какого-то Управления по колонизации. Есть такой Алексей Задонский.

- Правда? Рад слышать. Даже оружие могу носить, о, как! А теперь еще понять бы, какого хрена все это значит.

- Пока попытаюсь активировать второй браслет.

Тоге удалось активировать машинку только после того, как он надел ее на себя. Устройство немедленно сообщило, что Тогу теперь зовут Антон Малахов, он свободный поселенец благонадежной категории и тоже житель Адольфсбурга. Попутно мы сделали одно неприятное открытие - браслеты идентификатора заблокировались насмерть, и снять их теперь было невозможно.

- Все верно, - сказал Тога. - Ноут я прихвачу с собой, пригодится. Такую отличную вещь бросать нельзя.

- Ему, - я показал на мертвеца, - было приказано все уничтожить. Не боишься?

- Я знаю один фокус, как вычистить память и при этом не потереть оболочку. Сегодня у нас, - Тога посмотрел на дисплей, - пятое апреля две тысячи тридцать восьмого года. Типа будущее.

- Знаешь, мне не до смеха. На дворе 2038 год, немецкая винтовка, немецкие лекарства, данные в компе тоже на немецком языке. Упоминание о Рейхе. Шуцманы опять же.

- Шуцманы?

- Так во время войны с наци называли полицаев. Надо быть очень осторожным. Чувствую, мы с тобой попали не в лучший из миров. Стоп! - Меня захватила новая, неожиданная мысль. - А как там моя Ариа? Бедняжка, кто о ней позаботится!

- Вот тоже нашел, о чем думать! - фыркнул Тога. - Хотя, лошадь хорошая, жалко.

- Так, еще одна проверка, - я полез в спорран за Шабой, но вытащил только сломанный тамагочи. - Здесь технологическая реальность, никакой магии. И реальность говеная.

- Твоя правда. Идем?

- Погоди, - я пристально посмотрел на Тогу. - На этом парне неплохие ботинки. Ему они теперь вряд ли пригодятся, по тому свету и босиком побегает.

- Снять с покойника? Да я тебе что, мародер?

- Мародер не мародер, а пневмония тебе совсем ни к чему. Или, если ты такой щепетильный, давай я сниму.

Тога уперся. Я уговаривал его долго и, в конце концов, понял, что мои уговоры ничего не дадут. К счастью, в чемодане покойника оказалась пара весьма уродливых на вид меховых полусапог, явно кустарной работы, и Тога с облегченным вздохом натянул их на себя. Кроме сапог для Тоги нашлись поношенный, но вполне приличный серый бушлат и камуфлированные штаны. Я же, рискуя прослыть мародером, стянул с убитого его меховой прикид - что-то вроде собачьей безрукавки мехом наружу - и накинул его поверх ламелляра. Сразу стало теплее. Припасы из чемодана мы рассовали в наши сумки. Потом Тога четверть часа возился с ноутбуком и в итоге сообщил, что память компа чиста, как брачная фата.

- Глянь на карту, Леха, - посоветовал он. - Может, что-то узнаем?

- Ничего. Чистый лист. Только два маркера рядышком - ты, да я, да мы с тобой. Нечего тут сидеть, пошли искать людей. Слава Богу, хоть чем-то для начала разжились.

- И при этом человека кокнули. Что делать теперь?

- Главное, не будем зареветь, как говорил один мой приятель. Надо осмотреться, войти в реальность. А то, что человека убили - чувствую, что он не последний.

- Спасибо, успокоил. Хорошее начало.

- Главное, чтобы конец был счастливым. Типа хэппи-энд, - буркнул я и пошел к выходу из двора. Тога молча двинул за мной.

Глава третья. Учитель из ландсшуле

Дважды два и в двоичном коде - дважды два

Поскольку мы представления не имели о том, куда идти, то пошли по компасу. В Зонненштадт мы пришли с севера - солнце было у нас впереди. Поэтому мы и дальше шли на юг, углубляясь в разрушенные кварталы.

Город был сильно разрушен. Я уже упоминал, как выглядела окраина Зонненштадта. Однако чем больше мы продвигались к центру, тем меньше были разрушения. Дойдя до конца длинной улицы, мы вышли к набережной. Вода в реке были грязной, на поверхности плавали темные весенние льдины и разный мусор, включая дохлых собак и плотную зеленую пену непонятного происхождения. Слева, метрах в трехстах от нас, был каменный мост.

За мостом нас ждал сюрприз. Путь дальше, к центру города, преграждала высокая бетонная стена с колючей проволокой по верху. А на выходе с моста был блокпост, и нам навстречу вышли пятеро вооруженных людей.

Выглядели они очень колоритно - любой панк позавидует. На четверых было наверчено что-то несусветное, гремучая смесь мехов, камуфлы и кожаных ремней. Пятый был с ног до головы упакован в черную кожу, ну прямо тебе Троцкий в 1918 году. У двоих были охотничьи ружья, у остальных - пистолеты-пулеметы, сильно смахивающие на легендарный МР5. Единственное, что объединяло всех пятерых - так это черные шапки-кубанки на головах. Человек в коже сделал нам знак остановиться, направился неспешно нам навстречу.

- Кто такие? - осведомился он нехорошим тоном. Лицо у кожаного было бледное, испитое, с сизой щетиной на щеках, глаза темные, колючие и злые. Реально уголовная физия.

- Просто люди, - сказал я. - Идем в город.

- Стоять смирно! - скомандовал кожаный. - Протянуть руки с пассами!

Я так понял, что пассами он назвал наши микрокомпьютеры. Я вытянул левую руку, Тога последовал моему примеру. Кожаный вытащил из кармана какой-то приборчик и провел им по моему компьютеру, потом глянул на дисплей.

- Гражданин Рейха? - удивленно протянул он. - Вот нежданно-негаданно! Из самой столицы, да в нашу дыру? Ой-ой-ой! Простите, гражданин. Я Самоха, командир третьего взвода шуцполиции. К вашим услугам, гражданин.

- Мы здесь проездом, - сказал я, слегка ошарашенный таким учтивым приемом. - Пришли в Зонненштадт по делу. Где тут у вас можно переночевать?

- Гостиница для граждан находится на Хейматштрассе, называется "Оплот свободы". Если желаете, могу скинуть вам вектор.

- Найдем сами, - я понятия не имел, что такое вектор и решил не вызывать подозрений расспросами. - Чему улыбаетесь, Самоха?

- Если гражданин желает купить самогон, то дешевле всего он на рынке. Но и качество того, не самое лучшее. Спирт, водку и пиво только в арийском кафе на Зонненбульваре купите. А девочки в заведении у Айдара. Это на Кунстплатц. Сервов можно купить в бюро господина Венка.

- Сервов?

- Совсем недорого, гражданин. Мужчина у нас стоит пятьдесят патронов, женщину или ребенка отдают за двадцать пять. Коли в ливрах будете платить, получится дороже... Что-то не так?

- Нет, все так, - я с трудом взял себя в руки. - Дорогие у вас сервы.

- Как везде. Мой шурин приехал недавно из Руслау, так там за мужчину вообще просят семьдесят пять винтовочных патронов или сто пятьдесят пистолетных. Но с Руслау все понятно, там новые колонисты сейчас строятся, рабочие руки нужны... А кто ваш спутник, гражданин? Могу я проверить его пасс?

- Естественно, можете.

- Хм, Антон Малахов, - буркнул Самоха, прочитав показания своего сканера. - Поселенец категории "А". За что такая милость-то?

- Он ученый, - ответил я за Тогу. - Изобретатель.

- Изобретатель? - На лице Самохи появилась гримаса презрения, обычная реакция люмпена-пьяницы на интеллигентов. - И что же он изобретает?

- Мой друг господин Малахов специалист по электронике. Причем высококлассный. Такие люди очень нужны Рейху.

- Ну, тогда ему стоит зайти в нашу комендатуру. Майор Штаубе нам все уши прожужжал, подайте ему специалиста по американским... этим... как их, чтоб им... чипсам, что ли.

- Чипам, - поправил Тога.

- Во-во, чипам. - Физиономия Самохи просветлела. - Так что ступайте сразу к герру Штаубе. Глядишь, заработаете чего-нито. Патронов там, сигарет, марафетику. Тут наш местный учителишка намыливался герру Штаубе угодить, да кишка у него тонка. Только может, что ребятне байки травить.

- Учитель? У вас есть школа?

- Ага. Сам герр Штаубе разрешил открыть школу для детей поселенцев. Оно и понятно - кому нужны неграмотные? Неделю назад нам вернули из Трудовой армии семнадцать человек из последней партии работников - им, мол, дурачье ни к чему. Трудовой Армии нужны образованные.

- А где нам найти этого учителя?

- Лукошку-то? Он на Курфюрстеналее живет, аккурат рядом со своей школой. А сейчас точно у себя в школе, все учит, - Самоха презрительно сплюнул. - Моя воля, я бы всех этих умников... Даром жратву они переводят, гражданин. В армию их всех, и на Тихий океан. Там бы узнали, как пропоротые кишки воняют.

- У вас правильный взгляд на вещи, господин Самоха.

- Рад стараться, гражданин! - Самоха посмотрел на меня с собачьей преданностью в глазах. - Счастливого пути!

- Хорошей службы, Самоха. Возьмите за труды, - я сунул шуцману одну из пачек сигарет, найденных в чемодане Веника.

У Самохи отвисла челюсть. Я по его глазам видел, что он готов целовать мне руки. У Тоги на лице застыла гримаса брезгливости.

Мы прошли мимо шуцманов, таращившихся на нас, как баран на афишу и подошли к воротам. Кто-то невидимый для нас запустил лебедку, ворота загремели и медленно раскрыли створки. За воротами нас встретили еще два шуцмана со злобно лающими овчарками на поводках. У выхода с КПП в город стоял гусеничный бронетранспортер с изображением лисицы на бортах.

- Как тебе все это? - шепнул я Тоге.

- Страшно. Будто кошмар снится.

- Пока нас приняли за своих. Видел, как этот шуцман передо мной бисер рассыпал? Я все-таки гражданин Рейха.

- Слушай, Леха, причем тут Рейх? Двадцать первый век, компьютеры, чипы - и Рейх?

- И война на Тихом океане. Знаешь, куда нас занесло, брат Тога? Это альтернативный мир, в котором Германия выиграла вторую мировую войну. Других объяснений у меня нет.

- Ты серьезно?

- Серьезнее некуда. Ох, и наваляю я Консультанту, если мы отсюда выберемся!

- Куда сейчас?

- Пойдем на рынок. Попробуем разузнать, что тут происходит.

Мы вышли за ограду пропускного пункта и оказались на улице. Вид был вполне послевоенный, я бы сказал, постапокалиптический - часть домов была разрушена полностью, часть уцелела. Нигде ни одного дерева, только битый камень, кирпич, торчащие из развалин ржавые трубы и серый унылый бетон. Сама улица была расчищена от обломков, и по тротуарам ходили люди - худые, изможденные, с голодными горящими глазами, одетые в самые невероятные лохмотья. Я зазевался, глядя по сторонам, и чуть не столкнулся с пожилой женщиной в рваном пыльнике, валенках и в соломенной шляпе на голове: она вела за руку мальчика лет пяти в неуклюжем пальто, явно сшитом из кусков армейской шинели. На ногах у мальчика были огромные мужские сандалии, надетые на обмотки из старого махрового полотенца. У одного из подъездов худая как скелет девочка играла с куклой, у которой вместо головы была прикручена проволокой ржавая консервная банка. Несколько занюханных и явно нетрезвых мужиков, стоявших группкой на углу улицы, проводили нас бессмысленными взглядами. Налетавший порывами ветер обдавал нас ароматами гари, отбросов, дешевой сивухи. Но вот что меня действительно поразило - так это ездившие по улице автомобили. Старые, ветхие, облупленные и проржавевшие, громыхающие и коптящие, но несомненные автомобили второй половины ХХ века. Их было немного, и я заметил, что все они без номеров. Я спросил встречную женщину, где тут рынок - она неопределенно махнула рукой куда-то вперед и тут же отшатнулась от нас, словно боялась, что ее заметят в нашем обществе. От всего, что я видел вокруг себя в этом жутковатом городе, меня захватила такая тоска, что хоть вой.

- Прямо гетто какое-то, - шепнул я Тоге. - Такого я даже в кино не видел.

- У Тарковского в "Сталкере" что-то похожее, - заметил Тога. - Но там кино, а тут...

- Гражданин? - Какой-то суетливый тип с усиками и челкой возник перед нами, как из-под земли. - Большая честь служить уважаемому гражданину. Чем могу?

- Мы ищем рынок, - сказал я: мне очень не понравилась физиономия этого перца. - Хотим поторговать.

- О, рынок прямо перед вами. Дойдете до конца улицы и сразу видите ворота рынка, - тут типус сделал выразительную паузу. - А что гражданин, прошу прощения, ищет купить?

- Еду.

- А что гражданин имеет продать?

- Сигареты. А у тебя есть что-то на продажу?

- Первоклассный товар, гражданин! - Усатый ухватил меня под руку, подмигнул. - Не откажите в любезности, пройдемте со мной!

- Леха, не стоит! - отчетливо сказал Тога, - Вдруг он нас в засаду заманит?

- Заткнись, поселенец! - зашипел усатый. - Я еще не выжил из ума, чтобы причинять вред гражданину Рейха. Напротив, я хочу оказать уважаемому гражданину маленькую - хе-хе! - услугу. А уважаемый гражданин, возможно, окажет огромную услугу мне...

- Черт с тобой, показывай, что за товар, - решился я. - Только учти...

- О, не стоит беспокоиться, гражданин! Вам понравится, обещаю.

Гадая, чем меня собирается удивить усатый, я вошел в подъезд, распугав разгуливавших по площадке крыс, поднялся на третий этаж. Усатый толкнул одну из дверей и впустил меня в квартиру - надо думать, свою. В гостиной на старом, потерявшем от грязи цвет диване, сидела девочка. Вначале в полутьме я принял ее за взрослую девушку, но секундой позже понял, что девчонке не больше двенадцати лет. Малолетняя прелестница была одета во что-то грязно-ало-блестящее, на голове был белокурый парик, лицо было густо накрашено, что делало девочку похожей на большую замурзанную куклу. Встретившись с ней взглядом, я понял, что ребенка накачали какой-то сильной химией.

- Вот, гражданин, - усатый выдал похабный смешок. - Это Роза. Мой цветочек, моя ягодка, милая моя девочка. Душистая, сладкая и ласковая. Она давно мечтает познакомиться с приличным гражданином.

- Ты что? - До меня начало доходить, ради чего меня сюда привели. - Это же ребенок, мать твою! Да я тебя...

- Гражданин, одно слово! - Усатый закрылся ладонями. - Вы окажете мне большую услугу. Роза моя дочь. Если вы... если она понесет от вас, то по закону ваш ребенок будет гражданином Рейха.... Хорошая перспектива для девочки, не так ли?

- Перспектива? - Я медленно вытянул из ножен катану. - Я сейчас тебе ребенка сделаю, гнида. А потом сразу аборт с кесаревым сечением.

- Леха, не надо! - крикнул Тога.

Окрик Тоги меня бы не остановил. Но убить папочку-сутенера я не успел, хотя руки прям чесались. Потому что из соседней комнаты выскочили два амбала, вооруженные обрезами из охотничьих ружей - ясен пень, что они здесь и находились на случай подобных эксцессов. Усатый заскочил за их спины и завопил:

- Вот как? Я его от всей души, а он...

- Заткнись! - Я понял, что бордель-секьюрити стрелять не будут, видимо, за преступление против гражданина Рейха в этой дыре наказывают очень сурово. Так, попугать решили, дешевки, на место поставить. Однако и стоять под дулами двух обрезов мне совсем не улыбалось, тем более что этой бедной девчушке я ничем не мог помочь. - Мы уходим. Уберите пушки.

- А платить кто будет? - возмутился усатый. - Устроили скандал, испугали ребенка...

- На, возьми, падла, - я кинул на пол пачку сигарет. - Однажды я тебя без охраны встречу, обещаю.

Мы выскочили из квартиры, сбежали по лестнице и долго стояли на улице. Я пытался прийти в себя, Тога, по-моему - тоже.

- Нет, Тога, ты скажи мне, что тут творится? - спросил я, когда ко мне вернулась способность говорить. - Мастер говорил, что один портал из четырех ведут прямо в Инферно. Выходит, правду сказал? Что это такое, если не преисподняя?

- Нет, это не ад. Хотя очень похоже. То ли еще будет, Леха.

- Спасибо, утешил, - я поправил перевязь катаны, огляделся по сторонам. - Пойдем, доберемся до рынка, узнаем, что и как. И ночлег поищем, скоро темнеть начнет.

**************

На подходе к рынку мы услышали музыку - бодрые жизнерадостные нацистские марши времен второй мировой. Их, надрываясь и отчаянно хрипя, извергал жестяной репродуктор на столбе у входа в рынок. У ворот нас остановили шуцманы, но, проверив мой пасс, сразу стали слаще халвы и пожелали хороших покупок.

Рынок был под стать всему городу. Когда-то это был крытый павильон, но крыша обрушилась, и теперь торговали под открытым небом. Прилавки были расставлены прямо среди куч мусора и обломков кровли. Покупателей почти не было. Продавцы, поголовно молодые крепкие мужики, сначала чуть ли не выбегали из-за своих прилавков, чтобы обратить наше внимание на свой товар, но потом затихли и лишь следили за нами настороженными взглядами. Выбор был скудный - дрова, связки старых книг, предназначенных на топливо, свиные кости, копченое мясо с неприятным запахом, собачьи шкуры, кучки каких-то белесых грибов, черная мелкая картошка, мутный самогон, пустые бутылки, всякий хлам, вроде железного лома или старой алюминиевой посуды. Впрочем, свой настоящий товар эти хитрованы на прилавок не выкладывали.

- Эй, гражданин, - шепнул мне один из торговцев, подросток лет шестнадцати-семнадцати - марафетику надо? Все есть, и цены божеские. Первитин у меня фирменный, крышу сносит в момент. Две дозы за винтовочный патрон, одна за пистолетный. Ливрами не беру.

- А патроны у тебя есть? - спросил я просто так, от фонаря.

- Какие надо? Есть маслята для МР19, G-51, 98К, "Зауэр-95", STG 47, для "Люггера". Или тебя модели поновее интересуют? Есть два цинка бронебойных для "Штурмгевер-037", они только-только в вермахт поступать начали. Но дорого, один 037М за пять обычных идет. Гранаты есть, обычные, электромагнитные и объемные. У меня даже 25-тимиллиметровые снаряды для зенитки есть. Скажи сколько нужно, о цене договоримся.

Я пообещал подумать, и мы двинули дальше. Выйдя из павильона, мы оказались на большой огороженной забором площадке, где торговали автомобилями. Машины были еще те - хлам на хламе, но собравшиеся вокруг них мужики с испитыми лицами, закутанные в уродливые кожухи из собачьих шкур азартно спорили, заглядывали под капоты, рассматривали салоны. Среди покупателей расхаживало несколько вооруженных самозарядными винтовками шуцманов, с пренебрежением посматривавших на суетливых покупателей. Завидев нас, они тут же заинтересовались нашими персонами, проверили пассы и тут же сменили гнев на милость.

- Если гражданин желает купить приличную машину, - заявил мне старший из шуцманов, - то лучше обратиться в салон господина Лисовских. Там тачки поновее и подешевле.

- А эти что туда не идут? - я показал на мужиков, слоняющихся между рядами машин.

- Салон Лисовских только для граждан Рейха, - уточнил шуцман.

- Понятно. Типа апартеид. Ладно, спасибо за инфу.

- Леха, нам очень нужна машина? - спросил Тога, когда полицаи отошли от нас.

- Совсем не нужна. Валим отсюда. Надо ночлег искать.

Мысль была своевременная, тем более что репродуктор у ворот рынка перестал изливать бравурные марши и бодрым мужским голосом сообщил, что через час свободное передвижение поселенцев по Зонненштадту будет ограничено.

- А сейчас последние новости с фронта! - добавил репродуктор. - Информационное рейхсагенство сообщает, что победоносные войска Рейха развивают наступление в Калифорнии. Седьмая армия США разбита и отступает к Сакраменто под натиском отважных героев из экспедиционного корпуса фельдмаршала Менке! Тирольские стрелки генерала Вайснагеля установили знамя Рейха на холмах Голливуда! Пропагандистской машине Атлантической коалиции нанесен сокрушительный удар! Палубная авиация Кригсмарине потопила у берегов Азорских островов новейший авианосец янки "Президент Хефнер"! Мы поздравляем отважных Кригсмарине с успехом и молимся за них! А сейчас для храбрых солдат Рейха и жителей Зонненштадта поет умопомрачительная малютка Мими Шварц...

- Нет, это определенно кошмар, - пробормотал Тога.

- Тога, ты ошибся. Это не "Сталкер". Скорее, "Кин-дза-дза". Пацаки, чатлане, натуральный обмен - спички на бензин, патроны на наркоту. Грязь, вонь, разруха, безумие. Только в фильме все это выглядело смешно. А сейчас... сейчас мне по настоящему страшно.

- Душу травишь, да? - Тога вздохнул. - Что дальше будем делать?

- Ночлег искать.

Мы вышли с рынка под мяукающее пение умопомрачительной малютки Мими Шварц и поплелись по длинной пустынной улице, которая, как нам сообщил прохожий, назвалась Курфюрстеналее. Возле трехэтажного серого здания мы увидели группку детей, окруживших рослого человека лет пятидесяти с окладистой седой бородой. Человек что-то говорил детям, и они улыбались. Это был первый раз, когда мы видели в Зонненштадте улыбающихся детей. Мы с Тогой подождали, когда дети ушли, направились к мужчине.

- Здравствуйте, уважаемые, - поприветствовал нас бородач, - Мы ведь незнакомы, не так ли? Я Виктор Лукошин, свободный поселенец, учитель в этой школе.

- Учитель? - Я протянул бородачу руку, но он почему-то ее не принял, лишь церемонно поклонился. - Это ваши ученики торгуют наркотиками на рынке?

- Печально, но факт. Отнеситесь к этому с пониманием. Люди выживают, как могут. Кто-то продает препараты, кто-то идет в полицию служить. Каждому свое.

- Jedem Das Seine. Фраза на воротах Освенцима. И часто вы ее цитируете?

- Эта фраза была на воротах Бухенвальда, - с грустной улыбкой поправил меня Лукошин. - Я пытаюсь объяснить своим ученикам, что наркотики - это плохо.

- И только-то?

- Вы осуждаете меня? Я не делаю ничего плохого. Употребление наркотиков на территории ЛИСА разрешено законами Рейха и автономии. Я могу говорить только о моральной стороне наркомании.

- Наркотики разрешены законом?

- Погодите, вы поселенец или гражданин?

- Я гражданин Рейха. А мой друг - свободный поселенец.

- Вы не знали? - Учитель с недоумением на меня посмотрел. - Вы не знаете законов Рейха? Как же вы получили гражданство?

- Получил, и все тут. Ладно, нам пора идти... учитель.

- Погодите! - Лукошин внимательно посмотрел на меня, потом перевел взгляд на Тогу. - Мне кажется, нам есть о чем поговорить.

- Не думаю, любезный, - ответил я сухо. - Разве только вы нас поучите чему-нибудь. Вижу, в школе вы весьма успешно учительствуете.

- Школа в Зонненштадте одна на весь дистрикт. Спасибо нашему коменданту, герру Штаубе - это была его идея возродить в городе ландшуле для детей поселенцев. Правда, не все дети ходят в школу, большинству не до учебы. А я в этой школе единственный учитель, - сказал Лукошин. - Преподаю математику, рисование, немецкий язык, основы русского и истории Рейха. В основном математику. Цифры и функции никак не связаны с политикой, поэтому власти Рейха одобряют такую программу для детей поселенцев.

- И немецкий?

- Основной предмет. Однако для сдачи экзамена на гражданство его надо знать в совершенстве. Не всем даны способности к языку. Мне вот дойч не дается. В общем, язык я знаю, но некоторые тонкости от меня ускользают. Потому я не могу получить статус гражданина. Два раза проваливал экзамен. Судя по тому, что вы гражданин, немецкий вы знаете лучше меня. Чему же вас научить?

- Истории, - ответил за меня Тога. - Мы с другом кое-чего не понимаем.

- Вы ведь не местные, - сказал Лукошин. - Я вас раньше не видел в городе.

- Да, мы пришли сюда только сегодня. Это плохо?

- И пришли издалека, - интуитивно определил Лукошин. - Вы очень не похожи на всех, кого я знаю.

- Это хорошо или плохо?

- Это необычно. Какие у вас планы?

- Собираемся найти место для ночлега. Мне говорили про гостиницу "Оплот свободы", но Тогу... то есть Антона туда могут не пустить. Можете нам помочь?

- Конечно. Я живу тут неподалеку. Квартирка у меня маленькая, но два тюфяка я найду. И клопов у меня нет.

- Принимаем, Тога? - Я посмотрел на своего казанского друга.

- Человек приглашает, отказываться невежливо, - ответил Тога. Выглядел он очень уставшим.

- Принято, - я протянул Лукошину руку, и на этот раз он ее пожал. - Идемте. Думаю, нам есть о чем поговорить.

- Тогда поспешим, - сказал Лукошин. - Скоро станет темно, и оставаться на улице будет опасно.

- А это еще почему?

- Нет, вы определенно с Луны свалились! - печально улыбнулся учитель и покачал головой. - Идемте, постараюсь вам все объяснить. Если, конечно, вы захотите меня выслушать.

Глава четвертая: Обзор истории Четвертого Рейха

Не, это не фича. Это конкретная лажа

Квартира учителя Лукошина находилась на первом этаже полуразрушенного дома в двух минутах ходьбы от школы. Две комнаты - гостиная и спальня-кабинет. Обстановка самая спартанская: в гостиной самодельный стол и ящики вместо стульев, в спальне еще один стол с ящиком и две узкие тахты, сколоченные из неструганных досок, да еще печка-буржуйка. Но зато была полка с книгами. Я невольно взял одну из них в руки. "Опыты" Монтеня, первый том. Странно было видеть такую книгу в этом убогом и страшном мире.

- Любите Монтеня? - спросил я.

- Люблю. Эти книги я нашел в руинах городской библиотеки. Все, которые уцелели. Целую неделю рылся в обломках, однажды чуть под завалом не погиб. - Лукошин смотрел на меня с удивленным интересом. - Вы читали Монтеня?

- Конечно. - Я раскрыл книгу, пролистал несколько страниц. - Вот, замечательные слова: "Хорошие качества не воспитаны во мне ни законом, ни наставлением, ни путем какого-нибудь другого обучения. Мне присуща естественная доброта, в которой немного силы, но нет ничего искусственного. И по природе своей и по велению разума я жестоко ненавижу жестокость, наихудший из пороков". Отлично сказано, верно?

- Глава "О жестокости". Все верно сказано, не спорю. Но посмотрите год издания книги.

- Тысяча девятьсот тридцать девятый, издательство "Наука". Старая книжка.

- С тех пор книги Монтеня вряд ли печатали хоть еще раз. Война и мудрость несовместимые вещи.

- О какой войне вы говорите?

- Вы странный человек, гражданин. Не знаете самых простых вещей. Или вам угодно разыгрывать меня?

- Зовите меня Алексеем. Или Лехой. И не зовите гражданином, сразу чувствую себя под следствием. Я вас не разыгрываю. Я действительно не знаю, что случилось с вашим миром.

- С нашим миром? А разве вы...

- Скажите, Лукошин, у вас крепкие нервы?

- Достаточно крепкие. А в чем дело?

- Думаю, я должен вам кое-что рассказать. А вы сделаете некоторые выводы. Надеюсь, правильные. И тогда сами решите, стоит ли нам рассказать о новейшей истории вашего мира. Согласны?

- Вы пугаете меня, Алексей.

- Я сам испуган. То, что я вижу вокруг себя... - Тут я замолчал: мой взгляд упал на небольшой рисунок в рамке рядом с книгами. - Это вы рисовали?

- Да.

- Какое удивительно красивое лицо! Можно я возьму в руки?

- Конечно.

Я взял рамку с рисунком, подошел к горевшей на столе керосиновой лампе.

- Это ваша жена? - спросил я.

- Моя дочь.

- Послушайте, да вы просто мастер. Какие глаза!

- Это всего лишь рисунок, - с улыбкой сказал учитель. - И Кис он не нравится. Она говорит, что на моем рисунке выглядит больной.

- Кис?

- Это прозвище моей дочери. Ее все так зовут еще со школы. Однажды я рассказал ей, что это было ее первое слово. Ей тогда было месяцев девять. Она увидела кошку и сказала "Кис!". Дочка рассказала об этом одноклассникам, ну, они и начали звать ее Кис. А вообще-то ее зовут Алина.

- У вас очень красивая дочь.

- Она копия своей матери. Поставьте, пожалуйста, рисунок на полку.

- Вы не хотите говорите о своей дочери?

- Просто не думаю, что вы тот человек, с которым стоит о ней говорить, - с подкупающей прямотой сказал Лукошин. - Сначала я хочу выслушать вас. Вы, кажется, собирались меня поразить.

- Хорошо, - я поставил рамку с рисунком обратно на полку. - Тогда начнем...

Я говорил долго. Рассказал все, что произошло со мной и с Тогой за последнее время. Вкратце рассказал о второй мировой войне, о том, что она закончилась в 1945 году, правда, не сказал, как. О том, что из себя представляет мой мир и та Россия, в которой я родился. Лукошин слушал. Когда я закончил говорить, он долго молчал.

- Когда я вас слушал, - наконец, произнес он, и голос его дрожал от волнения, - мне казалось, что вы сумасшедший. Но вы нормальны, безумец не смог бы сочинить такую историю. Мне очень трудно поверить вам, но я вам верю. И знаете, почему? Потому что вы совершенно правильно изложили историю большой европейской войны до 1944 года.

- А после 1944 года? Что произошло после?

- Вы, наверное, голодны, - внезапно сказал Лукошин. - Сожалею, но у меня нечем вас угостить. Если хотите, могу согреть для вас кипяток.

- У нас есть еда, - я полез в свой спорран и вытащил пару сухих пайков, прихваченных из чемодана Веника. - Немного, но мы с вами поделимся.

- Что? - Глаза Лукошина голодно блеснули. - Офицерские пайки? Откуда они у вас?

- А вам не все ли равно? Грейте воду, будем ужинать, заодно и поговорим.

- Меня знобит, - сказал мне Тога, когда учитель пошел разжигать буржуйку. - Я простудился.

- Офигенно хорошая новость, брат, - я пощупал лоб Тоги, он действительно был в жару. - Ну да ладно, не беда. Сейчас кипятку попьешь, станет полегче.

- Ваш друг заболел? - Лукошин появился в дверях гостиной. - Ему надо в постель. Сейчас я вытащу тюфяк и одеяло. Печка разгорится, будет тепло.

- Нечего со мной нянчиться, - запротестовал Тога, - я в полном порядке.

- Тихо, маг! - шепнул я ему. - Будем лечиться.

- У меня есть немного лекарственных трав, - сказал Лукошин. - Я приготовлю для вас настой. Вообще-то в Зонненштадте можно найти любые лекарства. До последней войны тут был фармацевтический комбинат, но потом его разрушила американская ракета, и теперь там высокая радиация. Людей это не останавливает, они забираются в старые фабричные склады в поисках наркотиков и лекарств. Шуцманы им не препятствуют - кому какое дело? А вот продовольственные и оружейные склады охраняются строго...

- Почему люди в Зонненштадте так ужасно живут?

- Восточная Ливония юридически не входит в состав Рейха. Это резервация для неарийского населения. Таких резерваций много, но Восточная Ливония самая большая. Официально у нас собственное государство - Ливонская Свободная Автономия, сокращенно ЛИСА. Свое правительство, которое возглавляет канцлер Луговой. Своя валюта, ливонский ливр, свой флаг, герб и гимн. Естественно, что властям Рейха наплевать на то, что творится в ЛИСА. Люди предоставлены сами себе, о них никто не заботится. Нет продуктов, нет работы, нет денег. Каждый выживает, как может, а кто не может... - Лукошин с шумом вдохнул воздух. - Мне еще повезло, я считаю. Большинство людей в Зонненштадте живут по-скотски.

- Ливония? Это что, Прибалтика?

- Почти. Это часть Остмарка, расположенная восточнее рейхсземель Лифляндия, Литляндия и Эстляндия.

- Русский Северо-Запад, стало быть. Ленинградская, Псковская, Новгородская области. Послушайте, Лукошин, а Питер?

- Питер? Ленинград, то есть? Он теперь столица Остмарка и называется Адольфсбург. Думаю, вы понимаете, в честь кого назван город.

- Вполне, - я почувствовал, что у меня холодеют руки и ноги. - А Москва?

- Москвы больше нет. Там теперь водохранилище, как и было предусмотрено планом "Ост".

- А Казань? - спросил притихший Тога.

- Не знаю, друг мой. Многие города пришли в запустение, потому что власти Рейха переселяли оттуда людей в другие места. Выполняли план "Ост". Так, сейчас вода вскипит. Посидите, я спущусь в погреб за травами...

- Леха, он ненормальный, - простонал Тога, едва мы остались одни. - Ты слышал, что он несет? Этого... этого быть не может! Невозможно все это!

- Выходит, друг ситный, не все "Фау-2" ты взорвал тогда под Кале, - ответил я мрачно. - Нацики победили, вот и весь фильдеперс. И теперь России больше нет. И мой родной Питер называется Адольфсбург - тьфу! И на месте Москвы фашистское озеро. И мы с тобой угодили в это дерьмо.

- Леха, - Тога смотрел на меня сверкающими глазами, полными страдания, - должен быть способ! Мы ведь не случайно сюда попали, я знаю. Это все Главный Квест.

- Главный Квест я давно выполнил. А теперь в этой долбанной Большой Ойкумене творится хрен знает что... Сейчас поедим, сразу башка лучше варить будет.

Лукошин вернулся через пару минут с тряпичным мешочком. Мы дождались, когда вскипит вода, часть кипятка отлили в кружку, чтобы приготовить настой трав, а в кастрюлю бросили пару кубиков концентрата из пайка - получился густой коричневый бульон с аппетитным запахом говядины. Мы пили его прямо из кружек, заедая вполне приличной колбасой и хрустящими галетами, и впервые за весь этот тяжелый день я почувствовал себя почти счастливым. Лукошин ел с жадностью - было видно, что учитель здорово недоедает. Тога, несмотря на температуру, тоже попил бульона, а потом Лукошин сунул ему кружку с настоем и велел выпить.

- Так что же случилось после 1944 года? - спросил я, полагая, что на сытый желудок наш гостеприимный хозяин станет разговорчивей.

- Спасибо за угощение, - сказал Лукошин, пряча глаза. - Вообще-то, дочка меня балует. Она работает в комендатуре у герра Штаубе и получает паек... иногда.

- Вы не ответили на мой вопрос.

- Что вам сказать? Все просто, Германия выиграла войну. Разбила советские войска и оккупировала всю Евразию от Атлантики до Камчатки. Вы это хотели слышать?

- Но как такое стало возможно?

- Оружие возмездия. В 1944 году вермахт получил особо мощное оружие - боеприпасы, основанные на эффекте цепной реакции. Дьявольски мощное оружие.

- Атомные бомбы? - Я в изумлении посмотрел на учителя. - Черт, откуда?

- Этого никто не знает. Есть официальная легенда о том, что летом 1944 года Третий Рейх осуществил три грандиозных научных проекта. Первый назывался "Копье Вотана" - это и был проект по созданию оружия, которое вы называете атомным. Второй проект назывался "Нибелунг", и благодаря ему вермахт получил особых суперсолдат, их так и называли нибелунгами. А вот о третьем проекте никто ничего толком не знает. Даже его названия.

- И что дальше?

- Дальше? После разгрома СССР Рейх начал войну с Англией и США. Авиация Рейха уничтожила Лондон, Париж, еще несколько европейских столиц. Американцы к тому времени создали свою атомную бомбу и стерли с лица земли Берлин. Но война продолжалась до 1954 года. Потом было семьдесят лет мира, и все эти годы Рейх осваивал жизненные пространства на Востоке. А в 2024 году Четвертый Рейх начал с Атлантическим блоком новую войну, и она продолжается до сих пор.

- Так что же, вся Россия захвачена нациками?

- Тсс, не употребляйте этого слова, молодой человек! За него вас сгноят в концлагере, пусть даже вы и гражданин Рейха. Да, в 1945-1946 году Германия захватила всю европейскую часть СССР. Потом немцы стали реализовывать план "Ост", пошли дальше, за Урал, в Сибирь и Центральную Азию. Украину сделали германским протекторатом со столицей во Львове, Киев разрушили до основания. В состав империи включили также страны Балтии и Крым. А вот в России действовало Управление по колонизации. Оно создало на российских землях несколько государств вроде ЛИСА и занималось вопросами селекции населения и учреждения особых районов - резерваций, вроде Зонненштадта.

- То есть, славянское население уничтожалось?

- Напрямую - нет. Не по доброте душевной, безусловно: война с США требовала мобилизации всех ресурсов империи, и у Рейха просто не было средств на массовые этнические чистки. Они даже концлагеря закрыли и всех узников распределили по особым районам. А в этих районах создавались такие условия жизни, при которых люди умирали сами. Власти Рейха такая массовая смертность совсем не заботила. Они называли подобную ситуацию естественным отбором. Слабые вымирают, сильные служат Рейху - вот и вся философия. Натурализацию проходили только те, кто сдавал экзамен по немецкому языку и обладал нужными Рейху профессиями, прочих переселяли в автономии, вроде ЛИСА.

- Славянские гетто?

- Можно и так сказать. Немцы даже создавали национальные государства, вроде Независимой Казачьей Республики, Кавказской Горской Автономии или Объединенной Республики Бессарабия-Валахия. А потом, когда началась атомная война с Атлантической коалицией, все эти проекты свернули, народ начали насильно вывозить из городов в резервации, и жизнь стала и вовсе невыносимой. Даже те народы, которые поначалу Расовое управление Рейха объявило "расово близкими", были объявлены неполноценными. Но прямой геноцид... Единственный народ, с которым Рейх не церемонился - это цыгане. Я слышал, их всех истребили еще до 1947 года.

- А евреи?

- Простите - кто?

- Евреи. Их нацисты убивали по всей Европе.

- Никогда не слышал о том, что евреи жили в Европе.

- Вы шутите! Вы ничего не знаете о евреях?

- Нет, я знаю, что в древности был такой народ. Он населял Палестину, так? Но этот народ был вырезан до последнего человека еще в 1 веке нашей эры, когда римляне подавили восстание зелотов. С тех пор евреев просто не существует.

- Вы что-то путаете, Лукошин, - начал я, понимая, что опять столкнулся с чем-то совершенно необъяснимым. - Да, правда ваша - в первом веке император Тит Флавий уничтожил Иерусалим и еврейское государство, но евреи не были вырезаны, как вы говорите, поголовно. Они расселились по всему миру. Вам-то и не знать таких фактов! В Третьем Рейхе к ним относились как к унтерменшам, людям второго сорта - и уничтожали. Окончательно решали еврейский вопрос. Душили газом в концлагерях, расстреливали, морили голодом. Убили больше шести миллионов человек этой национальности. Если бы не победа в 1945 году...

- Что? - Глаза Лукошина засверкали. - Что вы сказали? Победа? Какая победа?

- Война, которую вы назваете большой европейской, а мы - второй мировой или Великой Отечественной, закончилась разгромом Германии, - решился я. - В моем мире Третий Рейх был побежден. Совместно СССР, США и другими странами. В 1945 году Германия была наголову разбита, и весь этот ужас, в котором живете вы, не стал реальностью. Да, немцы пытались создать свое ядерное оружие, но не успели. И суперсолдат-нибелунгов не создали. И Холокост к счастью не завершили, хоть и уничтожили миллионы людей.

- Вы... вы правду говорите? - Я увидел, что у Лукошина дрожат губы.

- Чистую правду. Тога, ведь так?

- Я подтверждаю, - отозвался мой друг, кутаясь в рваное одеяло.

- Это невозможно! - Лукошин, казалось, вот-вот заплачет. - Значит, в вашем мире Рейх проиграл большую европейскую войну. Почему же в нашем мире случилось все это? Почему?

- Вот этого я и не могу объяснить, дружище. И это очень печально.

- Уф! - Лукошин вздохнул так шумно, что я всерьез заподозрил начинающийся сердечный приступ. - Потрясающе! Я с детства слышал каждый день, что Рейх непобедим, что Рейх всегда прав, что Рейх высшая сила на земле. А вот смотрите же - победили. А это значит...

- Что значит?

- Ничего, - Лукошин понемногу приходил в себя. - Вы... вам нельзя об этом говорить, понимаете? Для вас это смертный приговор. Вас найдут и уничтожат.

- Кто найдет? Нахттотеры?

- Вы знаете? Да, эти существа очень опасны. Если нахттотеры узнают...

- Кто такие нахттотеры?

- Ночной кошмар. Твари, о которых люди стараются не говорить. И я не буду.

- Вы не хотите нам помочь?

- Хочу. Особенно после того, что вы мне сейчас рассказали. Но я боюсь. Не за себя, за дочку. Прошу вас, никому и никогда не говорите о том, что Рейх проиграл войну. Даже не думайте об этом!

- Вы меня запугали, - я и в самом деле почувствовал неприятный озноб в теле. - Хотя по-человечески я вас понимаю.

- Давайте спать. Вы можете лечь на мою кровать, а я пойду к соседям. Я часто у них ночую.

- Вы это серьезно? - Я с подозрением глянул на учителя.

- Боитесь, что я побегу доносить? Эх, Алексей, плохо же вы знаете нашу жизнь! Даже если я расскажу властям о нашем разговоре, для меня это означает неминуемую смерть. Мне не простят даже того, что я выслушал вашу историю. Ничего не бойтесь, ложитесь и отдыхайте. Я запру дверь. Питьевая вода в ведре в прихожей, пейте смело, она обеззараженная. Утром я вернусь, и мы продолжим разговор.

Глава пятая: Испытание катаны

- Доктор у меня бессонница! После нападения

зомби в локации "Заброшенный дом" третью ночь не

сплю...

Все, что происходило со мной с того дня, когда у меня зависла игра, и я получил приглашение компании "Риэлити", приучило меня к терпению. И это неплохо. Вообще-то я по натуре беспокойный парень, часто придаю слишком много значения разным пустякам и жутко злюсь, если у меня что-то не получается с первого раза. Если бы не хорошая школа, пройденная мной в предыдущие дни на просторах Большой Ойкумены, я бы начал пороть горячку и паниковать. Но не теперь, после всего пережитого. Хоть меня и мучили нехорошие предчувствия, и хотелось порвать кого-нибудь голыми руками - а в первую очередь Консультанта, - следовало быть очень осмотрительным, и ни в коем разе не спешить. Ситуация была скверная, хуже некуда. Серьезная ситуация. В такой переделке я за последние две недели еще не был.

После ухода Лукошина я решил отдохнуть. Тога держался молодцом, и я надеялся, что серьезной простуды он не подхватил - так, небольшое переохлаждение, не больше. Мы еще поболтали немного, избегая разговоров о мире, в который попали - эта тема была неприятна нам обоим. Типа как солдаты перед боем, болтаем о женщинах, выпивке, футболе и рыбалке, но только не о грядущей атаке.

- Вообще-то, Леха, нам крупно повезло, - лишь однажды заметил Тога, - что мы попали на этого Веника и получили в наследство его добро. Представь, что бы с нами было, если бы не эти перепрошитые пассы? Однозначно, путевка в крематорий вне очереди и расписания.

- Бог дураков любит. А я дурак, что опять согласился оставаться в этой... Ойкумене. Сидел бы сейчас в Питере, пил пиво, кропал диссертацию и смотрел конкурс "Мисс Вселенная" по телеку... - Я помолчал. - Ладно бы сам влип в этот мерд, а то и тебя втянул. Нехорошо получилось. Но с тайником Веника действительно гладко вышло. Хотя что удивляться, это же игра, мать ее тру-ля-ля! Там предусмотрены такие приятные мелочи.

- А если не игра?

- Давай все-таки считать, что это игра. И, как в голливудском фильме, все кончится ха-ра-шо! Два хороших парня накидают нацистским ублюдкам по их юберсопаткам и вернутся в свой мир, зацелованные освобожденными принцессами и обвешанные лаврушкой. Вот только интересно мне, как мы выберемся отсюда?

- Твой Консультант подсуетится. Мы ведь нужны ему там, в мире Мастера. Уж не даст сгинуть дурной смертью.

- Будем надеяться. Как ты?

- Температура спадает вроде. Спать охота.

- Вот и давай укладываться. Утро мудренее. Будем смотреть хорошие сны и надеяться, что утром разрулим всю эту хрень.

- Хороший ты парень, Лех, - внезапно сказал Тога. - Никогда не киснешь. Ты и в самом деле такой, или прикидываешься?

- Прикидываюсь, старичок, - вздохнул я. - Если будем раскисать и посыпать репу пеплом, еще хуже будет. Давай думать о хорошем.

- Спокойной ночи, мистер Оптимист.

- Спокойной ночи, мистер Хакер.

Я сбросил собачью куртку, снял щит Такео (странно, но он никак не изменил свою форму!) завернулся в старое одеяло и попытался устроиться на жесткой кровати так, чтобы твердые участки моего тела вошли в минимальное соприкосновение с еще более твердыми досками. Лампу на столе мы не стали гасить - конечно, нехорошо, что керосин выгорает, да и опасно оставлять огонь непогашенным, но в темноте я бы не смог заснуть. Постепенно я согрелся, а потом, услышав, как похрапывает во сне Тога, успокоился. Начал думать о Марике, потом перешел на Шарле, а потом вспомнил о мадам Франсуаз. Ой, Осташов, да ты, кажись, целый гарем развел! Будут у тебя проблемы, когда ты вернешься в Авернуа. Но едва я подумал о женщинах, с которыми познакомился в последнее время, сразу стало легче на душе...

Наверное, я заснул. А может, и не спал. Но только на меня упала тень, и кто-то склонился надо мной. Я открыл глаза и вздрогнул.

За минувшие дни мне приходилось видеть самые разные образины, включая такие, от лицезрения которых у беременных может произойти выкидыш. Но такого жуткого лица я в жизни не видел.

Есть такие живые твари, которые живут в пещерах или на большой глубине, там, где совершенно нет солнца. Рыбы там всякие, жучки-рачки-паучки, медузы. Так вот, они совершенно белые. Лишенные даже намеков на пигменты. Человек, склонившийся надо мной, был именно таким абсолютным альбиносом. Хотя нет - у альбиносов лица розовые, а глаза красные. А у этого чела и волосы, и кожа, и губы - все было молочно-белым, будто его в хлорном отбеливателе вымачивали. На меня смотрели бледно-серые оловянные глаза с крохотными черными точками зрачков, и от этого взгляда меня буквально парализовал ужас. У меня была только одна мысль - человек с таким лицом и с такими глазами не может быть живым. Наверное, зомби с разложившейся мордой испугал бы меня меньше.

Мы довольно долго смотрели друг на друга. Белесый никуда не спешил - видимо, его доставлял удовольствие мой страх. А потом он улыбнулся, и от этой улыбки меня просто передернуло.

- У тебя необычный запах, - сказал призрак по-немецки. - Запах представителя полноценной расы. Недочеловеки так не пахнут. Я чувствую аромат безмятежного и сытого детства, хорошей пищи, чистой одежды и высококачественного мыла. Наверное, ты американский агент. Сейчас мы это проверим.

Перед моими глазами блеснуло лезвие широкого ножа с серейтором, а потом я ощутил резкую боль в левой руке. Призрак провел по порезу на моем запястье пальцем в черной перчатке, слизал с пальца кровь, почмокал, точно дегустатор вин и одобрительно покачал головой.

- Определенно славянская кровь, - сказал он все тем же безразличным жестяным голосом. - Я не чувствую привкуса всей это американской химии, вроде кока-колы. Ты ни разу не принимал психостимуляторы и лекарства от радиации. Откуда же ты такой взялся?

- Кто... ты? - выдавил я через силу, язык меня не слушался, а сердце колотилось так, будто я выпил ведро кофе.

- А ты не знаешь? Гражданин Рейха не знает, кто стоит на страже его интересов? Кто та сила, что защищает Рейх от тайных врагов? Странно. Может, попробуешь угадать?

- Ты... нахттотер?

- Вот видишь, ты же знаешь, кто я, - призрак обернулся и обратился к кому-то, кого я не видел. - Сестра, взгляни, какой забавный парень.

Из-за спины белесого появилась еще одна фигура в черном - на этот раз девушка и, как мне показалось, просто клон моего собеседника. Только клоны или близнецы могут быть так похожи друг на друга, как были похожи эти два монстра.

- Мертвый он был бы еще забавнее, - сказала девица, глядя на меня, и в глазах ее были такие мрак и холод, что мне от ужаса стало дурно. - Может, прикончим его?

- Не стоит, - белесый сложил губы в мерзкую ухмылку. - Мы дадим ему шанс доказать, что он действительно тот, за кого себя выдает. Посмотри на него - он сытый, сильный и здоровый. Он отлично понимает наш язык. И у него необычный меч. Надо выяснить, кто он и откуда.

- Его надо просто убить, - сказала девка-нахттотер. - Я чувствую, что он опасен.

- Убить его мы всегда успеем, Ева. Нельзя разбрасываться таким человеческим материалом. От него должна быть польза для Рейха.

- Чего... вы хотите? - выдохнул я, из последних сил сдерживая панику.

- Доказательств, - ответил белесый. - Кто ты?

- А..Алексей Задонский, гра... гражданин Рейха.

- Это я уже понял. Почему ты здесь?

Я начал рассказывать, что мы с Антоном-Тогой пришли в Зонненштадт по делу, но тут белесый жестом велел мне замолчать.

- Я знаю, что ты врешь, - сказал он с улыбкой, от которой меня холодом подрало по телу, - но ты гражданин, а мы не имеем права воздействовать на граждан нашими методами. Так что сегодня ты сохранишь целой свою лживую шкуру. Слушай внимательно, что ты должен сделать. Утром ты направишься к штурмбаннфюреру Эриху Штаубе в местную комендатуру. Скажешь, что ты хочешь пойти добровольцем на фронт. В Зонненштадте сейчас как раз формируют Славянскую бригаду Ваффен-СС для отправки на Тихий океан. Первый батальон отправляется через сорок восемь часов, и ваши имена должны быть в списке. У тебя сорок восемь часов, чтобы доказать свою преданность Рейху. Не выполнишь мой приказ - увидишь воочию все могущество Истинной Тьмы.

- Но мой друг... он не гражданин.

- Свободные поселенцы могут быть зачислены в армейские подразделения в качестве прислуги. Так что не вижу проблемы.

- Ты слишком доверяешь ему, Ханс, - сказала Ева, глядя на меня змеиным взглядом.- Он враг, я это знаю.

- Я тоже так думаю, - Ханс похлопал меня рукой в перчатке по щеке. - Но тем больше от него будет пользы. Мы за долгие годы научились правильно использовать наших врагов. Помни, я слежу за тобой. И мне понравился вкус твоей крови...

***********************

Я проснулся с ощущением озноба. Надо мной был черный облупленный потолок - это значит, что Зонненштадт 2038 года не был сном, и я не до конца избавился от кошмара. А потом я услышал:

- С добрым утром!

Голос был женский. Я повернул голову и увидел девушку с рисунка учителя Лукошина. Ту самую, со смешным прозвищем Кис. Она стояла в дверях и смотрела на меня огромными лучистыми глазами, полными золотистого света. Выше среднего роста, тоненькая, хрупкая, стриженная под каре, одетая в светло-зеленый комбинезон и шнурованные ботинки. Удивительная, чужая для этого мира девушка. И глядя на нее я сразу забыл о том, где я, куда попал, про нахттотеров и прочие ужасы.

Какая девушка! Эх, какая девушка...

- Леха! - Тога возник откуда-то сбоку. - Ты проснулся? А я, прикинь, полночи осваивал ноут. Операционка похожа на МАКОС, так что я уже почти разобрался... Ты что, Леха?

- А? - Я глянул на Тогу, снова перевел взгляд на Кис. - Вы Алина, да?

- А вы Алексей, - она даже не улыбнулась. И еще, она почему-то говорила со мной на отличном немецком языке. - Папа мне все рассказал. Только я ему не верю.

- О чем это вы? - Я сел на кровати, пытаясь осознать, что происходит.

- О ваших россказнях. Мне кажется, вам лучше уйти отсюда. После того, что вы здесь наговорили, вам лучше держаться от нас подальше.

- Даже так? Хорошо, мы уходим.

- Что происходит, Леха? - спросил Тога.

- Нас выставляют за дверь. Девчонка почему-то сердится.

- Побыстрее, - девушка постучала пальцем по флипу своего микрокопьютера, как по часам. - У меня нет времени. И предупреждаю, если вы еще раз здесь появитесь, я донесу на вас куда следует.

- Первое впечатление было лучше, - сказал я, натягивая куртку. - Ладно, как-нибудь переживем.

- И вещи свои заберите, - велела Кис, показав на паек и сигареты, которые я оставил на столе для Лукошина. - Нам ничего от вас не надо.

- Слушай, милая, - не выдержал я, - ты чего такая злая? Или нацики теперь сменили сторожевых овчарок на сторожевых динстмедхен?

- Слушай ты, герой, шел бы ты... А то ведь я не испугаюсь твоей самурайской катаны.

- Ой-ой-ой! Ладно, счастливо оставаться, - я повернулся к растерянному Тоге, сказал уже по-русски: - А я-то думал, нахттотеры только во сне снятся. Нет, и наяву они тоже встречаются.

- Нахттотеры? - Кис заметно побледнела. - Тебе что, снились нахттотеры?

- А вот представь себе. Целых два, мальчик и девочка. Беленькие и пушистые, мать их. А потом я проснулся и увидел тебя. Будь здорова, девонька!

- Погоди, - Кис шагнула ко мне и быстро заговорила, опять же по-немецки. - Если нахттотеры приходят ко кому-нибудь, они забирают его с собой. Это все знают. Визит нахттотеров- это визит смерти. Почему тебя не забрали?

- Это надо их спросить. Ну что, еще вопросы есть?

- Постой, я еще хочу спросить... Ты уверен, что это были именно нахттотеры?

- Нет, это были моя бабушка и ее неразлучный спутник Альцгеймер. Слушай, я видел двух белолицых и беловолосых ребят в черном. Один из них заявил мне, что у меня хорошая кровь, и что мне надо явиться к герру Штаубе и записаться в армию. Я их спросил, кто они, и они сказали, что они нахттотеры. Парня звали Ханс, а вот имя его подружки я так и не узнал.

- Это невероятно! - Изумление Кис, казалось, не имело границ. - Мне хочется тебе верить, но...

- Что "но"? Кто такие вообще эти самые нахттотеры?

- Рыцари Ночи. Мы очень мало о них знаем. Но их все боятся. Я, когда была маленькая, каждую ночь ждала, что они за мной придут.

- Ага, типа бабайки с мешками. Забирают непослушных детей и лепят из них пельмешки.

- Ты просто кретин! - рассердилась Кис. - Засунь свои шуточки себе...

- О, только не туда, дорогая! Я за минувшие дни нашел на это место столько приключений, что такого объемного вложения оно уже не выдержит. Давай поговорим серьезно. Тебе отец сказал, кто мы такие?

- Сказал, но я ему не верю.

- Почему?

- Папа очень доверчив, и его легко обмануть.

- Выходит, ты думаешь, что мы провокаторы, так?

- Именно это я и думаю... думала. Но сейчас я понимаю, что папа был прав. Вы какие-то необычные.

- Это хорошо или плохо?

- Я не знаю. Я... мне надо подумать. - Кис глянула на меня своими зеленовато-ореховыми глазищами и шагнула к двери. - И мне надо на работу. Но, если не хотите неприятностей для себя и для нас, лучше уходите отсюда. Спасайтесь.

- Спасаться от кого?

- Я не могу больше говорить, - Кис опустила взгляд и выскочила за дверь. Мы с Тогой переглянулись.

- Ты что-нибудь понял, брат? - спросил я.

- Ничего. Вы же по-немецки трекали. Куда теперь?

- Навестим местного коменданта. Надо поговорить о нашем зачислении в действующую армию.

- Ты что, всерьез собрался служить нацистам? - разинул рот Тога. - Это тебе эта коза сказала, что ли?

- Послушай, тебе сегодня что-нибудь особо мерзкое не снилось?

- Нет. Я, честно сказать, почти не спал.

- А мне снилось. И я очень не хочу, чтобы мой сон оказался вещим. Впрочем, я тебя за собой не тащу, оставайся здесь. Ценные указания получил только я.

- Ты думаешь, так будет правильно?

- Так будет безопаснее. - Я почесал макушку. - Давай так и сделаем. Ты ждешь меня тут, а я навещу герра Штаубе. Может, удастся разузнать что-нибудь ценное.

*****************

Комендатуру я нашел без проблем: она размещалась в единственном новом здании на Герман Геринг-платц, главной площади города. В холле меня встретил охранник-шуцман и, проверив мой пасс, забрал у меня обрез и велел идти на второй этаж. Я поднялся по лестнице и вошел в длинный коридор со множеством дверей.

- Штирлиц шел по коридору рейхсканцелярии и с тоской думал: "А какого хрена ты тут забыл, советский полковник Исаев?", - пробормотал я, разглядывая двери. Кабинет Штаубе оказался в самом конце коридора.

Штаубе встретил меня довольно дружелюбно. Это был седой сухощавый человек лет пятидесяти с узким бледным лицом и выпуклыми голубыми глазами - что называется, истинный ариец. Его форма показалась мне любопытной: на вид типичное эсэсовское обмундирование времен второй мировой, но только сшитое из тонкой кожи. А еще меня удивил вполне современный на вид музыкальный центр на столике в кабинете: из его динамиков звучал старенький фокстрот "Bei Mir bist Du schьn", причем на английском языке.

- А я о вас уже наслышан, господин Задонский, - сказал мне Штаубе с улыбкой. - Командир шуцполиции уже был у меня с рапортом. Хорошо провели вечер?

- Я ночевал у местного учителя, - ответил я. - Очень достойный человек и, как мне показалось, преданный идеалам Рейха.

- О, у вас превосходный немецкий! - удивился Штаубе. - Где учились?

- Дома. Мой отец был в состоянии оплатить хорошего учителя.

- Похвально. Коньяку?

- Спасибо, нет. Я подумал, что мне стоит известить вас о своем появлении в Зонненштадте.

- Вы по делу? - Штаубе все-таки вытащил из стола бутылку мартеля и пузатые коньячные бокалы.

- Я писатель, - начал я сочинять, - хочу написать книгу о жизни национальных меньшинств в Рейхе. Вы же знаете, сколько американцы городят лжи на эту тему. Хотелось посмотреть жизнь аборигенов, так сказать, своими глазами.

- И ради этого вы приехали в этот проклятый свинарник? Вы удивляете меня, господин Задонский. Здесь вы не увидите ничего интересного. Я служу тут уже седьмой год и ненавижу Зонненштадт всей душой.

- Я имел в виду...э-э... немного другое. Я слышал, что в Зонненштадте формируется Славянская бригада. Мне бы хотелось вступить в нее. Пообщаться с рекрутами, узнать, почему они вступают в нашу армию, какие у них цели, идеалы...

- Цели? Идеалы? - Штаубе фыркнул. - У этих обезьян одна цель - пожрать. Они идут в армию, чтобы получать армейский паек. Даже если ради жратвы им придется ставить на карту свои трехгрошевые жизни. Никаких идеалов, господин Задонский. Все на уровне животных инстинктов. Когда мне во Франкфурте рассказывали, что в Остмарке население жрет человечину, я не верил. Пока не приехал сюда. Мой вам совет - не покупайте на местном рынке мясо. Можете съесть какого-нибудь аборигена.

- Любопытно, - я попытался улыбнуться, но внутри у меня все оледенело. - Неужто все так низменно?

- Дорогой господин Задонский, буду говорить с вами не как ариец с натурализованным славянином, а как гражданин Рейха с гражданином Рейха. Вы живете в Адольфсбурге, где власти Рейха сумели навести порядок. Правда, у вас там радиация высоковата, но к этому можно привыкнуть. Здесь у меня связаны руки, потому что Зонненштадт подчинен администрации ЛИСА. Этим дорвавшимся до власти уголовникам во главе с мародером и работорговцем Айдаром. У вас у русских есть такая пословица: "Каков поп, таков и приход", нетва? Вот и в Зонненштадте так. Население города почти тридцать тысяч человек - и ни одного завода, ни одного предприятия. Население пьет, разворовывает старые фармацевтические склады, торгует наркотиками. Мы не вмешиваемся, пусть аборигены сами решают свои проблемы. Все, что я могу сделать, как рейхскомендант - так это обеспечить в Зонненштадте хотя бы относительный порядок. Следить, чтобы в городе не орудовали враги Рейха, чтобы шуцманы не стреляли на улицах в граждан Рейха и друг в друга. Была бы моя воля, я бы вывез отсюда всех граждан и взорвал в центре города ядерный боеприпас, чтобы выжечь эту язву. Но такова политика Рейха, и я подчиняюсь. Рейх знает, что делает. Нам остается терпеливо ждать, когда весь этот человеческий мусор сам передохнет от скверного самогона, голода, сифилиса и морфия, перережет друг друга ножами в пьяных драках или замерзнет зимой, потому что вечно пьяным лисовцам будет лень завезти в город дрова из ближайшего леса, а то, что все-таки сумеют завезти, будет тут же разворовано. Надеюсь, это случится очень скоро.

- А много ли здесь граждан? - спросил я, чувствуя, что мне необходимо сменить тему, иначе я взорвусь от ярости.

- Примерно два десятка. Все они живут в домах на Кайзерплатц. Представляете - два десятка граждан на тридцатитысячный город. Не понимаю, почему Рейх до сих пор терпит эти грязные резервации. Мой прадед в 1944 году был одним из тех солдат Рейха, которые стерли с лица земли Варшаву. Он любил говорить, что тогда они единым махом избавили Рейх от миллиона неумелых рук и полумиллиона голодных ртов.

- Наверное, мне пора идти, господин комендант, - я вымучил любезную улыбку. - Приятно было побеседовать.

- Вы что-то говорили о вступлении в Славянскую бригаду?

- Да, в начале беседы.

- Я переговорю о вас с гауптштурмфюрером Берном. Он возглавляет идеологическое управление бригады, там ваши услуги могут понадобиться... Интересный у вас клинок.

- Да, подарок японских союзников одному из моих предков. Настоящая катана старинной работы.

- Я слышал, японцы очень своеобразно проверяли качество клинков, - сказал Штаубе. - Новую катану везли в тюрьму, где ее вручали палачу. Тот ставил в ряд нескольких приговоренных заключенных и рубил сплеча, стараясь одним ударом отсечь побольше голов. Говорят, некоторые клинки были так хороши, что опытный палач мог обезглавить сразу трех узников.

- Да, я тоже слышал что-то подобное. Но не думаю, что это правда.

- Знаете, - внезапно сказал Штаубе, - у меня появилась одна идея. Мы можем посмотреть, что в легендах о японских катанах соответствует истине, а что нет. Пойдемте со мной.

Гадая, что задумал комендант, я вышел вслед за Штаубе из кабинета и спустился на первый этаж, а оттуда мы прошли в подвал комендатуры. Здесь находилось нечто вроде тюрьмы. Штаубе подвел меня к одной из железных дверей, постучался - ему открыл крепкий парень в таком же обмундировании, что и у коменданта. Я вздрогнул- в первое мгновение мне показалось, что это тот самый нахттотер, которого я видел во сне. Но эсэсовец оказался просто очень светлым блондином.

- Он здесь? - спросил Штаубе у эсэсовца.

- Да, штурмбаннфюрер. Я жду только вашего приказа.

- Пойдемте, взглянем на этого героя.

Эсэсовец завел нас в бетонный каземат. В центре каземата под железным крюком на цепи стоял на коленях человек в изорванной и окровавленной одежде. Я втихомолку выругался - лицо бедняги эти звери превратили в сплошное месиво. Я даже не мог определить, сколько этому человеку лет, лишь видел, что волосы у него совсем седые.

- Вот, господин Задонский, познакомьтесь - это настоящий партизан, - сказал Штаубе, поставив на столик бутылку. - Удивлены? В Адольфсбурге не принято говорить о террористах, нетва? А мы иногда с ними встречаемся.

- Партизаны? - Мне на миг стало жарко: оказывается, не все так ужасно в этом мире! Еще остались люди, которые пытаются что-то изменить. - Никогда не видел партизан.

- Теперь увидели.

- Что он натворил? - спросил я, разглядывая узника.

- У него был фальшивый пасс на имя некоего Ивана Шумилина, гражданина Рейха и торговца колониальными товарами. У партизан есть неплохие программисты, наша контрразведка не сразу установила факт подделки. Но это неудивительно, партизанам помогают чертовы американцы.

- В Адольфсбурге действительно ничего не говорят о партизанах.

- Правильно, зачем беспокоить законопослушных бюргеров? Общаться с этими господами, узнавать о них - наша работа. Ну, что молчишь, скотина? - обратился Штаубе к пленнику. - Я знаю, что тебе есть, что рассказать.

Пленник молчал. Я ощутил, как в горле у меня встает противный ком. Не знаю почему, но я чувствовал во всем этом какой-то подвох. И я не ошибся.

- Знаете, господин Задонский, - сказал Штаубе, не глядя на меня, - я хотел бы вернуть вас к разговору о катанах. Покажите нам свое искусство. У вас есть катана, которую вы, как я понимаю, носите не ради пустого форса. И у вас есть человек, приговоренный к смерти. Давайте заключим пари. Если вы снесете этому бандиту голову с одного удара, я ставлю вам бутылку французского мартеля. Если нет - вы угощаете меня выпивкой на свой вкус.

- Вы... шутите? - Я почувствовал, что в промозглом каземате стало вдруг очень жарко. - Если так, то это скверная шутка.

- Я серьезно говорю. Покажите же свое искусство.

- Господин комендант, я не палач. И головы рубить, тем более безоружному человеку, мне не приходилось.

- Я вас понимаю. Но этот человек - террорист. Они ненавидят натурализованных граждан даже больше нас, истинных арийцев. Может статься, что однажды именно этот господин подложил бы бомбу в ваш автомобиль. Или выстрелил бы в вас из пистолета. И потом, убив его быстро и легко, вы окажете ему услугу.

- Нет... я не могу! - Я отступил к двери. - Это убийство. Так нельзя.

- Не заставляйте меня усомниться в вас, герр Задонский, - металлическим тоном сказал Штаубе. - А то я еще подумаю, что вы сочувствуете этим бандитам. Или, что совсем скверно, вы - один из них. Я ведь совершенно ничего про вас не знаю. Только то, что сканировано с вашего пасса. Но и у этого партизана пасс был в полном порядке - на первый взгляд...

- Почему бы вам самому не испытать мою катану? А я посмотрю, что у вас получится.

- Выкручиваетесь? - спросил Штаубе с нехорошим огоньком в глазах. - Выполнять приказ, гражданин!

Если эсэсовец говорит с тобой императивами, шутки кончились. Я медленно вытянул клинок из ножен. Появилась отчаянная мысль - а если броситься сейчас на этих псов и посечь их в винегрет? С двоими я справлюсь без проблем, тем более что пистолет Штаубе был в кобуре, а у светловолосого эсэсовца оружия не было вовсе. Зарублю их, а как выбраться отсюда, вопрос десятый. Я даже шагнул к коменданту, держа катану лезвием вниз, но тут понял, что не все так просто. В левом верхнем углу каземата я заметил вмонтированную в потолок пулеметную турель - ее стволы были направлены на меня. Я сделал еще один шаг, и турель отозвалась тихим жужжанием, снова поймав меня в прицел. Пульт управления турелью был в руке у белобрысого нациста, и этот гаденыш смотрел на меня с нескрываемой насмешкой.

Ну, и что будем делать, друг Осташов? Умрем со славой, или...

- Слышь, мужик! - Это говорил пленный. Говорил медленно, тяжело, с трудом двигая чудовищно распухшими разбитыми губами. И говорил по-русски. - Я это... понимаю, что они от тебя хотят. Ты... сделай. Я тебя прошу.

- Чего сделать? - Я остановился, беспомощно глянул на пленного.

- Убей, - пленный посмотрел на меня уцелевшим глазом. - Ты мне... покой подари. Они ведь меня сразу не убьют. Этим отдадут... псам своим кровавым. Я тебя по-человечьи прошу... сделай.

- Да не могу я!

- А ты сумей. Сумей... очень прошу. Я жил хорошо и умереть смогу... как человек.

- Даже не проси!

- Эх, ты! - Пленный опустил лицо, вздохнул. - А я-то думал... ты свой мужик. А ты... сука ты, вот ты кто. Хуже этих...

- Ну что, герр Задонский, будем дальше тянуть время? - осведомился Штаубе, глотнув коньяку из бутылки.

- Хорошо, - я еще минуту колебался, но тут перехватил взгляд пленного и понял, что выбора у меня нет.

- Давай, парень, - прохрипел пленный. - Сделай все быстро. Будь... человеком.

Я шагнул на ватных ногах к пленному, двумя руками поднял меч для удара. Бедняга понял, судорожно вытянул шею и с одобрением посмотрел на меня: мол, бей, не мучай.

- Прости меня, брат, - сказал я ему.

- Уже простил. И Бог ... простит. Я Его там... попрошу за тебя.

Я кивнул, стиснул зубы, закрыл глаза и махнул катаной.

- Блестяще! - Голос Штаубе звучал, будто из бездны. - Просто виртуозный удар! Михель, уберите эту падаль отсюда.

Я стоял и не мог открыть глаз. Такого отчаяния я никогда в жизни не испытывал. Если бы я мог в эту минуту остановить у себя сердце и умереть, я бы это сделал, не задумываясь.

- Мартель ваш, - сказал Штаубе. - Вы его заслужили.

- Оставьте меня в покое, - я все же заставил себя открыть глаза, но смотрел только на турель, в черные глазки двух пулеметных стволов, из-за которых я стал трусом и убийцей.

- Непривычно убивать? Все вы такие, господа интеллигенты. Мастера поучать, а вида крови не переносите.

- Теперь я могу уйти? - сказал я.

- Теперь можете. Вы доказали, что я в вас не ошибся. Вы достойный гражданин Рейха. Где вы остановились?

- В аду.

- О, я найду вас и там. Не покидайте Зонненштадт, у меня будут для вас кое-какие приятные поручения, - Штаубе похлопал меня по плечу.- И вытрите клинок, а то он заржавеет. Испортите отличную катану.

Глава шестая: Товарищ Грач

Выберите аватар или загрузите свой.

Тога встретил меня с сияющим лицом - видимо, у него были для меня хорошие новости. Однако, выслушав меня, мой друг сразу сник. Я швырнул проклятую катану в угол, растянулся на кровати прямо в верхней одежде и закрыл глаза. Больше всего в эти мгновения мне хотелось уже никогда их не открывать.

- Леха! - позвал Тога.

- Чего тебе?

- Лех, поговори со мной.

- Зачем? - Я продолжал лежать с закрытыми глазами. - Зачем тебе говорить со сволочью, убийцей, фашистским головорезом? Оставь меня.

- Зря ты так, Лех. Я как к тебе относился, так и отношусь.

- Слушай, казанец, ты что, ни хера фишку не просекаешь? - Я все-таки заставил себя открыть глаза и сесть на кровати. - Не понимаешь, что я натворил? Я убил человека. Нашего человека, патриота, безоружного и беспомощного. Отрубил ему голову, потому что сука Штаубе приказал мне это сделать. А знаешь, почему я это сделал? Потому что струсил. Мне надо было этих подлюг порубить на порционные кусочки, а я...Я предатель, Тога. Меня расстрелять мало.

- Леха, я все понимаю. Но ты не мог ничего изменить. Этот человек все равно был обречен. Он ведь сам тебя просил его освободить. Они бы его и дальше мучили. Знаешь, как они людей пытали? Я книгу читал, там...

- Нет, ты все еще не врубишься никак в ситуацию! У меня прадед лежит на Пискаревке. Максим Алексеевич Осташов, 1914 года рождения. Он в 1941 году чуть старше меня теперешнего был. До войны учился, работал бухгалтером. Пятерых детей успел завести. А потом эти лярвы немецкие пришли, и люди начали умирать. Сначала младший брат прадеда погиб на фронте под Клайпедой, потом второго брата убило бомбой на Литейном. А после блокада началась. Прадед сам собственных детей хоронил. Только старшую дочь не смог. Их так потом и нашли вместе в вымерзшей квартире. Мертвого прадеда, дочку и мою прабабку Наталью с трехлетним Лешкой, моим дедом, чуть живых. Они-то двое из всех Осташовых и выжили, остальные на Пискаревке похоронены. А правнучек хренов, раб Божий Лешенька, по нацистскому приказу человека убил. Понял, чувак? И как мне теперь к прадеду на могилу приходить? С какой мордой лица, а? Мол, простите, покойнички дорогие, не по своей воле рубил? - Я помолчал, пытаясь избавиться от сдавившего горло спазма. - Я теперь военный преступник в чистом виде. За такие дела ни прощения, ни срока давности нет. Женевскую Конвенцию почитай. Мог бы, сам бы себе глотку зубами порвал.

- Леха, ты меня выслушай, а потом рви себе все, что хочешь. Ты в другой реальности, понимаешь? Здесь нет никакой Женевской Конвенции. Здесь нацистов не победили в 45-ом. Они тут хозяйничают. И если ты хочешь сделать так, чтобы люди больше не умирали, надо не башкой о стенку биться, а что-то делать.

- Интересная у тебя логика, Тога. Я бы на тебя посмотрел, если б тебе под дулом пулемета предложили человеку голову отрезать.

- Знаешь, Леха, не все рождены героями. Была бы это игра, ты мог бы перезагрузиться и все переиграть. И погиб бы героем вместе с этим Шумилиным. А нацики продолжали бы хозяйничать в Евразии.

- Нет, ты что меня воспитываешь? Хочешь, чтобы я себя гнидой перестал считать? Не дождешься.

- Просто хочу, чтобы ты понял простую вещь - твоей вины в случившимся нет. Это испытание. Тебе его нужно было пройти.

- И я его прошел. Успешно. Хорошо еще, что железным крестом не наградили и тридцать монет не выплатили.

- Предателем себя считаешь? Я тебе вот что скажу: не всегда можно выбраться из дерьма чистеньким и благоухающим. Читал я про одного парня, которого немцы в 1941-ом взяли в плен. Когда немцы начали предлагать пленным на них работать, этот парень первым вызвался. Естественно, ему сразу клеймо Иуды на лоб. Немцы его в разведшколу отправили, готовили из него диверсанта. А потом к нам в тыл заслали. Так он, едва приземлился с парашютом, сразу сдался в плен и начал на наших работать. И хорошо работал, такие разведдонесения нацикам слал, что все мозги им запудрил. Наверняка не один десяток жизней спас. Реабилитировался перед страной, так сказать. И пострадал выше крыши, но имя себе честное вернул.

- Тебе бы психологом семейным работать, - буркнул я. - Только теперь Штаубе меня в покое не оставит. Он понял, что из меня можно лепить все, что захочешь. Сегодня я по его приказу одного зарубил, завтра он меня позовет сотню пленных зарезать. Он так и сказал: "У меня будут для вас кое-какие приятные поручения".

- Тут я тебе ничем не могу помочь. Выбор за тобой.

- Ну, спасибо тебе. Утешил.

- Я тебе еще раз говорю - ты как был мне другом, так и остался. Я тебя понимаю и не осуждаю. Только кисель варить сейчас не надо, не время. Выбраться нам отсюда нужно, а там будем судить да рядить, кто героем был, а кто нет.

- Тога, помолчи, не трави душу.

- Нет, ты уж послушай. Ты вот почему сейчас на дерьмо исходишь? Считаешь, что поступил недостойно. Струсил, лишил человека жизни. Возможно, что и так. Но давай попробуем порассуждать. Ты мог спасти этого парня? Нет, он был обречен. Вот ты бы отказался, послал бы этого Штаубе куда подальше. Тебя бы убили, и его тоже. И не стало бы в мире двух порядочных людей. А козлы бы дальше свои дела творили. Зато теперь ты сможешь отомстить нацикам. Тому же Штаубе. За себя и за этого Ивана. Можешь? Конечно. И всему их сраному Рейху. Только надо пути для этого найти. Может, нам повезет, и мы найдем способ переиграть эту реальность. Ты же переиграл ситуацию с индийским программистом? А ведь тоже людей убивал ради этого.

- Я убивал террористов. Это немножко разные вещи.

- Хорошо, Вот скажи мне, Суворов был хороший полководец, или нет?

- Допустим, хороший. Что дальше?

- Чтобы победить, он посылал людей в бой. Тех самых солдат, с которыми, как говорит история, из одного котла ел. И люди гибли в бою. Не думаю, что после каждого сражения он сидел и себя пятками в грудь колотил - ах, я плохой, ах, я столько людей на тот свет отправил! Война это война.

- Слушай, ты хрен с пальцем не путай, пожалуйста. Я пленного зарубил. По приказу фашиста. А ты мне своего Суворова рисуешь. Ты еще скажи, мне за упражения с катаной на пленных теперь орден положен. Я рыцарь, понимаешь? Не палач.

- Рыцарь? - Тога презрительно фыркал. - А что, рыцари святые были? Взяли Иерусалим в первый крестовый поход и такую резню учинили, что весь город залили кровью. Пленных резали прямо на поле боя, а потом окровавленные мечи в землю - и молитвы читать.

- А ты, брат, циник каких поискать.

- А ты идеалист, - Тога надул губы. - Тут судьба человечества решается, а ты в истерике бьешься. Тебя эти твари сломать хотели, превратить в свое орудие. Докажи им, что ты сильнее, обдури их, а потом - рррраз! Той же катаной по жирной фашистской шее. И герр Штаубе перед смертью поймет, что очень ошибся, когда решил, будто Алексей Задонский стал его орудием.

- Все, проповедь окончена? - Я снова улегся на кровать. - Сиди и колдуй над своим ноутом. Больше толку будет.

- Между прочим, ноут принимает несколько радиостанций. Я тут посидел, послушал немного. Интересно.

- Ни хрена интересного не вижу.

- Зря. Мне удалось сканировать пять радиостанций на УКВ-волне. Четыре из них - пропагандистские нацистские конторы, вроде "Радио Свободной Ливонии" или "Рейхслебен". Но вот одну волну нацики старательно глушат. Сигнал слабый, похоже, работает любительский передатчик. Но это не беда. Если мы раздобудем кое-какие детали, я смогу собрать простенький пеленгатор, и мы засечем, откуда идет сигнал.

- И что дальше?

- Может, нам удастся связаться с местным Сопротивлением.

- Ага, и рассказать им, что я прикончил их товарища в застенке! Давай, собирай свой пеленгатор.

- Опять ты за свое! - поморщился Тога. - А я ведь серьезно...

Я открыл было рот, чтобы эмоционально отозваться о его идее с пеленгатором, но тут Тога зашипел и приложил к губам палец. Мгновение спустя я услышал, как хлопнула входная дверь.

- Разговаривате? - На пороге появилась Кис. Вид у нее был встревоженный. - Боже мой, они вас отпустили!

- Отпустили, - и тут я, невзирая на шиканье Тоги, рассказал свою историю девушке. Глаза Кис потемнели, но она меня не перебивала. Дала выговориться по полной.

- Значит, Ваня мертв, - сказала она и, что удивительно, не стала прятать от меня взгляд. - Это важная новость. Очень жаль, он был хорошим юношей.

- Юношей? - переспросил я. - Да у него вся голова была седая.

- Ему было только двадцать три. - Кис помолчала. - Вы ждете, что я назову вас предателем? Не стоит себя винить. Вы поступили правильно.

- Вот, я же говорил! - взвился Тога.

- Правильно? - Я не верил своим ушам. - Правильно?!

- Это жестокий мир, - сказала Кис. - Иван знал, что его ждет. Он помог вам, а вы ему.

- Я убил его. Безоружного измученного человека. Убил по приказу эсэсовского офицера.

- Вы очень мало знаете о нашем мире. Благодаря вам Ваня умер быстро и легко.

- Ну, знаете! - Мне казалось, что я вот-вот лишусь сознания. - Я уже ничего не могу понять!

- Пленных после допроса обычно отправляют к Рыцарям Ночи, - сказала Кис. - Уж не знаю, что может быть страшнее.

- Да кто такие эти Рыцари Ночи, мать их перетак? Что вы меня ими постоянно пугаете?

- Вы верите в вампиров?

- В вампиров? - Я аж задохнулся, таким неожиданным был вопрос. А еще мне показалось ужасно забавным то, что его задали мне - тому, кто однажды побывал в шкуре настоящего вампира. - Вы это серьезно?

- Серьезнее некуда. Вы видели нахттотеров. Вам ничего не показалось странным?

- Ну, белесые они, как глисты... ой, извините! И глаза у этого Ханса были мерзкие. Оловянные какие-то.

- Много лет назад, - заговорила Кис, - нацистские расовые теоретики пытались установить взаимосвязь между человеческой анатомией и физиологией и принадлежностью к высшей расе. Этим занимались целые институты. Был установлен даже определенный набор антропологических признаков истинного арийца.

- Это я знаю, - перебил я девушку. - Линейками и циркулями черепа мерили.

- Не только. После войны одним из ведущих специалистов по изучению арийского наследия был эндокринолог Манфред Йонге, руководитель медицинского центра "Анненербе" в Ахене. Он считал, что одним из важнейших признаков неполноценных рас считается сильная пигментация тела, волос и радужной оболочки глаз. Йонге проводил эксперимент по уменьшению в организме количества гормона меланотропина. Этот гормон стимулирует синтез в клетках красящих темных пигментов - меланинов. Была создана особая лазерная установка, при помощи которой проводилась особая операция на гипофизе - именно гипофиз вырабатывает меланотропин. Сначала эксперименты проводились на унтерменшах, представителях неполноценных рас, но потом Йонге начал работать с добровольцами, чаще всего солдатами и офицерами охранных подразделений СС.

- Ну и что? - Я был захвачен рассказом Кис.

- Дайте мне сигарету.

Я угостил ее сигаретой, закурил сам. Кис курила жадно и неумело. Было заметно, что мысли у нее в полнейшем беспорядке.

- Эксперименты с расово полноценными особями - светлоглазыми блондинами - дали очень неожиданные результаты, - продолжила Кис, смяв в миске окурок. - У них вообще исчезла пигментация. Со временем они перестали выносить солнечный свет, он вызывал у них люменофобию и сильнейшие ожоги кожи. Йонге даже хотели отдать под трибунал, но очень скоро выяснилось, что у подопытных проявились необычные и очень ценные с точки зрения военных способности. Во-первых, они могли видеть в темноте. Во-вторых, у этих людей развилась поразительная регенерация. У них за считанные часы заживали ранения, смертельные для обычного человека. В-третьих, у них невероятным образом обострились обоняние и слух. Видимо, воздействие на гипофиз совершенно изменило их природу. Йонге дали карт-бланш на дальнейшие исследования. Вот так и появились эти твари. О них известно очень немного, но даже то, что мы знаем о нахттотерах, достаточно, чтобы их бояться.

- Почему вы считаете, что эти... мутанты еще и вампиры?

- Потому что так говорят сами немцы. Они называют нахттотеров Орденом Рыцарей Ночи, Орденом арийских рыцарей-вампиров.

- И вы верите в этот вздор?

- Мне приходилось видеть трупы людей, ставших жертвами нахттотеров. У всех у них были раны на горле и почти стопроцентная кровопотеря. Кроме того...

- Что?

- Я слышала, что нахттотеры устраивают мистические оргии, на которых.... Вобщем, людей они едят.

- Прямо исчадия ада, эти ваши обесцвеченные нацики.

- Вам смешно, да? А люди в автономиях, ложась спать, трясутся от ужаса и мечтают только об одном - проснуться утром. И это повторяется каждую ночь.

- Теперь вы можете их не бояться, - заявил Тога с подкупающим апломбом. - Алексей большой специалист по борьбе с вампирами.

- Вы шутите, Тога, - сказала Алина. - Или в вашем мире...

- Алина, вы все время говорите "мы", - сказал я. - Кого вы имеете в виду?

- Извините, но я... я слышала ваш спор, стоя за дверью, - Кис красивым жестом убрала упавшие на лоб волосы, виновато улыбнулась. - Вы так кричали... Теперь я знаю, что вам можно доверять. Я хочу, чтобы вы встретились с одним человеком. Он может рассказать вам больше, чем я. И он скажет вам, что делать дальше. Вы готовы нам помочь?

- Не просто готов, - я почувствовал, что у меня будто крылышки прорезаются. - Я с вами до последнего вздоха.

- И я тоже, - добавил Тога.

- Хорошо. Сейчас давайте я вас покормлю, а потом продолжим наш разговор.

- Значит, друзья? - Я, чуть живой от радости, протянул Кис руку.

- Друзья, - она улыбнулась, коснулась моей руки кончиками пальцев. - И товарищи по оружию.

*******************

Кис сварила для нас суп из армейских концентратов, и мы втроем пообедали. Я несколько раз пытался завести разговор о делах, но девушка советовала запастись терпением. Лишь после обеда она заговорила о главном.

- Сейчас четверть третьего, - сказала она, посмотрев на свой пасс. - Мне нужно идти, готовить бумаги для Штаубе. Ровно в три, Алексей, вы выйдете из дома, свернете направо и дойдете до конца улицы. Там увидите двухэтажный дом с красными стенами, на первом этаже дома расположен магазинчик. Подойдете к хозяину магазина и скажете, что хотите купить настоящую имбирную водку. Он покажет вам бутылку с синей этикеткой. Вы скажете, что вам нужна водка в бутылках с красной этикеткой. Хозяин объяснит вам, что делать дальше.

- А я? - спросил Тога.

- Вам лучше оставаться тут. Все запомнили, Алексей?

- Да. Мы еще увидимся с вами?

- Возможно. Удачи вам.

Кис быстро накинула форменную куртку и вышла из квартиры. Мы с Тогой переглянулись.

- Понял теперь? - спросил меня Тога с упреком. - "Предатель я, предатель!" Паникер ты, вот ты кто.

- Слышь, Тога, я будто заново родился, - Честное слово, я был готов расплакаться от счастья. - Почему все так происходит, а?

- Вот уж не знаю. Сейчас бы чаю попить.

- Что ты там за ересь порол про вампиров? Какой я тебе специалист по борьбе с ними?

- Девушка тебе верит. Нельзя лишать ее веры. И еще, она тебе нравится. Нравится ведь?

- Такая девушка не может не нравиться. - Я помолчал. - От нее свет какой-то идет.

- Леха, Леха, а я и не думал, что ты такой бабник.

- Это плохо?

- Да нет, нормально. Мне Алина тоже понравилась.

- Собираешься поухаживать? - Я внезапно почувствовал ревность. - Так и скажи, чтобы я не лез.

- Я вижу, что ты на нее крепко запал. Нет уж, не буду вам мешать. Но по-моему, ты ее не интересуешь.

- Вот как? И с чего ты это решил?

- Не знаю. Интуиция.

- Знаешь что, Тога? Открой свой лаптоп, включи его и морочь ему жесткий диск. А с Алиной позволь разбираться мне.

- Успехов, - ответствовал Тога и открыл ноутбук.

Я не стал доставать его разговорами, просто лег и попытался расслабиться. Я пережил, пожалуй, самый страшный день в жизни, но теперь у меня была надежда. Осталось только дождаться трех часов и сделать то, о чем говорила Кис.

Нет, ну какая девушка эта Кис! Я внезапно подумал, что Алина очень похожа на Вику Караимову. Такие же темные тяжелые волосы, лучистые карие глаза, тонкий носик, пухлые губы. Внешнее сходство налицо, может быть, именно поэтому Алина так меня поразила с первого взгляда. Но...

Я представил Алину Лукошину рядом с моим счастливым соперником Русланчиком и понял, что такой альянс просто невозможен. Они духовные антиподы. Мир Русланчика - это мир материального обладания, толстых пачек зеленой наличности, обильных застолий с бухлом, дорогих кабаков и саун с девочками, радостей плоти и погони за новыми удовольствиями. Мир, где презирают всех, кто беднее, слабее, кто живет другими идеалами. Где всех, кто не может похвастаться высокими доходами, снисходительно вопрошают: "Если ты такой умный, то что же ты такой бедный?" Мир Кис - это ставший реальностью фашистский "новый порядок". Это власть подонков и расистов вроде герра Штаубе, голод, разруха, всеобщее сумасшествие, беспросветная жизнь в одном шаге от смерти, постоянная борьба за выживание. Это мир, в котором открыто торгуют наркотиками, детьми, рабами и человечиной. То, что случилось со мной в комендатуре, лишний раз дало мне понять, как тяжело в этом мире остаться человеком. Таким, как учитель Лукошин, как несчастный Иван Шумилин. И в этом мире совершенно другие ценности. Алина-Кис никогда бы не купилась на руслановские большие бабосы и на понтовую немецкую тачку. Немецкую, опять же. Она не такая, как Вика. Внешне они похожи, но суть у них разная. По-другому и быть не может: одна родилась и выросла в благополучном мире, вторая напоминала мне одинокий цветок на ледяном ветру. Чем больше я сравнивал Вику и Кис, тем больше удивлялся тому, что когда-то был безумно влюблен в Вику. Да, меня поражала ее красота, ее грация, ее изысканность. Но я не видел - или не хотел видеть, - ее алчности, ее стремления на халяву хапнуть от жизни побольше благ, продать себя подороже и в итоге обзавестись брачной печатью в паспорте, этим главным знаком женской состоятельности, денежным и престижным супругом, дорогой машиной, уютным еврогнездышком и всеми возможностями для того, чтобы холить и лелеять себя, любимую, радоваться жизни, в которой фитнес-клубы, шоппинги, туры по иноземным курортам и пьянки в гламурных заведениях гораздо важнее, чем маленькие радости совместной жизни искренне любящих друг друга людей - радость пробуждения по утрам в одной постели, совместного завтрака, бесцельных, но таких поэтических прогулок по вечерним улицам, радость маленьких домашних праздников с пахучей выпечкой, крепким чаем и визитами друзей. Я усмехнулся, вспомнив, как вкладывал в почтовый ящик Вики стихи Вийона и вирши собственного сочинения, а она намекала мне, что ждет от меня более существенных подарков. Я, глупый романтик, совсем забыл то, о чем с циничной прямотой пела когда-то Мерилин Монро - бриллианты лучшие друзья девушек. Бриллианты, не стихи.

К счастью, я узнал о Большой Ойкумене, в которой, как оказалось, далеко не все девушки похожи на Вику Караимову. Да и там, в России, скорее всего, было так же, просто я не на тех девушек смотрел и не за теми ухаживал. Или все дело в том, что я сам изменился?

Один мой знакомый, талантливый художник, однажды показал мне свои картины. Помню, одна картина меня просто шокировала. На ней был изображен одинокий плачущий уродливый ребенок, прижимающий к груди не менее уродливую тряпичную куклу. Один, в темной грязной комнате, обвешанной кривыми зеркалами, в которых отражался только он, и эти зеркала делали его еще уродливее. Я тогда спросил парня, зачем он написал такой ужас, а он мне ответил: "Хотел сказать, что мир таков, каким мы его видим. Задумайся, что мешает этому малышу перестать плакать, выйти из этой комнаты, выбросить нахрен эту мерзкую куклу? Наверное, ничего. Но он этого не делает. Вот в чем подоплека кошмара".

Может быть, провалившись по воле Вторженца в новую реальность, я вышел из темной комнаты под названием "Бестолковая жизнь филолога Алексея Осташова"? Увидел, наконец-то, что я впустую тратил свою жизнь? Понял, что я достаточно взрослый для того, чтобы перестать держать у сердца сломанную игрушку по имени Вика Караимова?

Если так, то мне есть за что благодарить судьбу...

- Эй, Леха! - вошел в мое сознание голос Тоги. - Три часа.

- А? - Я посмотрел на Тогу. - Да, все понял. Жди, я скоро вернусь.

- Очень на это надеюсь.

- Тога, знаешь что... Не злись на дурака, ладно? Ты мужик что надо. Спасибо тебе.

- Принято. Хватит патетики. И смотри, опять куда-нибудь не провались. У меня нет никакого желания оказаться в этом занюханном мире одному.

Не знаю почему, но теперь улица, на которую я вышел, полуразрушенные обшарпанные дома не казались мне такими безнадежно унылыми, как в первый день. Я без труда нашел нужный дом и вошел в магазинчик. Хозяин стоял за прилавком и нарезал на дощечке буханку серого хлеба.

- Имбирная водка? - Он посмотрел на меня с интересом, тут же вытащил из-под прилавка бутылку с синей этикеткой. - Такая?

- Мне нужна водка с красной этикеткой, - ответил я.

- Дверь видишь? - Хозяин указал мне на облезлую дверь в глубине магазина. - На второй этаж и направо, последняя комната. Тебя ждут.

Я поблагодарил его кивком и поднялся на второй этаж. В последней комнате направо был человек в темном пальто, башлыке и, самое неожиданное, в маске - старой детской новогодней маске медвежонка. На взрослом мужчине она смотрелась на редкость нелепо.

- Пришел? - спросил человек. - Очень хорошо. Учти, я вооружен. Если у меня возникнут подозрения, сразу открою огонь.

- Это твое право. Алина сказала мне прийти, и я пришел.

- А где твой друг?

- Он остался дома. В смысле, у Лукошина.

- Алина говорила, он неплохо разбирается в компьютерах. Это верно?

- Более чем неплохо. Давай о деле.

- Сначала о тебе и твоем приятеле. Кто вы такие?

- Боюсь, ты мне не поверишь.

- Я постараюсь. Итак?

Я начал рассказывать. Начал с того, как я попал в игру под названием Главный Квест и закончил эпизодом в комендатуре. Рассказывал я долго, но человек меня ни разу не перебил.

- Да, в такую историю трудно поверить, - ответил он, когда я замолчал. - Кис не говорила мне о том, что ты убил Ивана.

- Она не знала. Это случилось сегодня утром.

- Говоришь, Иван сам тебя попросил?

-Да. Он не хотел, чтобы его отдали нахттотерам.

- А ты в курсе, что нахттотеры тобой очень заинтересовались?

- Мне все равно. Я сумею за себя постоять.

- Ты или глупец, или герой.

- Я знаю, что поступил ужасно. Я смалодушничал. Если ты осудишь меня, я не обижусь.

- Осудишь? Другому парню я пустил бы пулю в лоб за Ивана. Но ты - ты совсем другое дело. Твоя смерть не вернет Ивана, а ты можешь быть нам полезен. Будем считать, что ты действовал правильно. В конце концов, Иван был обречен, и мы оба это знаем. Смерть тоже бывает разной.

- Почему ты считаешь, что я могу быть для вас полезен?

- Ты рассказал учителю очень важные вещи. Такую информацию нельзя не использовать для нашей борьбы. Если конечно, все это правда.

- Это правда. Только не пойму, какая вам от этого польза.

- В мире нет ничего предопределенного. Если Рейх был побежден в твоем мире, он может быть побежден в нашем.

- Давай поговорим обо мне и о моей роли в победе над Рейхом.

- Кис сказала, ты гражданин Рейха. Значит, ты отлично знаешь немецкий язык.

- Более-менее знаю.

- А другие языки?

- Английский и французский. Английский даже лучше чем немецкий.

- Да ты настоящая находка, парень! Только вот не нравится мне история про пасс, который ты заполучил из тайника наркоторговца.

- Считаешь меня агентом нациков? Что ж, это твое право. Я не обижаюсь.

- Алина тебе почему-то доверяет, - помолчав, ответил незнакомец. - Возможно, ты ей просто понравился. Она просила поговорить с тобой. Если бы не история с Иваном, я бы предложил тебе поработать на нас в Зонненштадте. Но Штаубе и нахттотеры не оставят тебя в покое. Да и мои люди вряд ли захотят работать с человеком, который... Ну, ты меня понимаешь. Поэтому поступим по-другому. Алине угрожает опасность. У нас есть информация, что нацисты начали проверку всего гражданского персонала в учреждениях ЛИСА. Первой жертвой этой проверки стал Иван. Теперь могут добраться и до Алины.

- Она ваш агент?

- Не наш, но она работает на общую победу. И сейчас возникла необходимость переправить Кис в одну из наших боевых групп на севере. Я думаю, ты мог бы в этом посодействовать. Заодно ты и твой друг покинете Зонненштадт.

- Я готов. Что нужно сделать?

- После разговора со мной ты вернешься к Лукошину и заберешь своего друга. После этого вы отправитесь на железнодорожный вокзал - он находится к северу от рынка. Там найдете на путях старый пассажирский вагон под номером 9. В вагоне вас будет ждать наш человек. Скажете ему, что вас прислал товарищ Грач. Только будь осторожен - после наступления темноты могут появиться нахттотеры. И еще, тебе нужен псевдоним, под которым ты будешь известен моим людям. Как мне тебя представить?

- Алекто, - не задумываясь, ответил я. - А моего друга зовите Тога.

- Хорошо. Я запомню. Есть вопросы?

- Я все понял. Можно идти?

- Да. Удачи.

- Спасибо, что поверил мне, товарищ Грач.

- Берегите Алину, ее обязательно нужно доставить к месту назначения. Если с ней что-нибудь случится, последствия будут самые нехорошие. А теперь прощай. Вряд ли мы еще раз встретимся. Мне было интересно побеседовать с тобой, человек ниоткуда.

- А мне с тобой, человек из преисподней.

- В твоих словах больше истины, чем ты думаешь. Уходи, время поджимает. Нужно торопиться.